Мертвое Небо
Шрифт:
Рудж стиснул кулаки и глухо, яростно застонал. Крысы под полом притихли.
Кормчий постарался взять себя в руки. Думать. Искать. Итак, он в тюрьме Братства. Каменный мешок без окон. Могила для тех, кто не успел вовремя умереть. Рудж ощупал себя. Разорванная одежда. Ни одного металлического предмета. Даже пряжка с пояса срезана. Рудж подошел к двери, исследовал ее – сплошная. Значит, ее приходится открывать полностью, чтобы, скажем, накормить узника. Если, конечно, здесь узников кормят, а не позволяют мирно подохнуть с голоду. Как хочется пить! Но должны же его
«Помоги мне, Богиня!» – Кормчий привычно потянулся к серьге – и вздрогнул от резкой боли. Ну конечно, ухо разорвано, на мочке запеклась кровь. Итак. Его взяли живым. Вряд ли для того, чтобы оставить подыхать в этой каменной дыре. Попасть живым в лапы монахов Братства… Не лучше ли разбить голову о стену? Нет. Слабость. И Ними. Вдруг Рудж – ее единственный шанс на спасение? Может, удастся выкупить хотя бы ее? Он ведь не беден. Особенно по меркам Хуриды. Триста, четыреста золотых! Да хоть тысячу! У Руджа есть друзья, они соберут нужную сумму. Монахи любят деньги… Как хочется пить!
За Руджем пришли. Шаги, звон железа, скрип дверных петель, багровый огонь факелов, шипение горящего масла.
Кормчий заморгал, привыкая к свету.
Железо копья уперлось в бок.
– Руки,– буркнул стражник.
Короткая цепь – на запястья, длинная и тяжелая – на ноги.
– На выход! – Наконечник копья легонько подтолкнул в спину.
– Придурок, в руки возьми, грохнешься! – Второй стражник поднял цепь ножных кандалов.– На!
Лестница в сорок шесть (Рудж считал) ступенек. Комната без окон, очаг. Тело обрадовалось теплу после сырого подземелья. Но через мгновение кормчего пробрал озноб. Он понял, где оказался.
В отличие от Данила, Рудж не умел побеждать боль. Но постарался не выказать страха. Однако и стражникам, и палачам было явно наплевать, боится он или нет. Стражники лениво переговаривались, два палача деловито копались в каком-то деревянном механизме. Накидывали ремень на колесо, проворачивали, ремень соскакивал, палачи ругались, и все начиналось с начала. Руджу на миг стало интересно, он даже прикинул, в чем дело, но сообразил: хитрое устройство предназначено отнюдь не для того, чтобы поднимать якорь.
В комнате стояла пара табуретов, и Рудж, решив быть наглым, уселся на один из них. Стражники никак не отреагировали.
В углу комнаты находились два предмета, казалось, происходившие из другого мира: высокое кресло, покрытое ковром, и черный полированный стол с гнутыми ножками. На столе – керамическая чашка и кувшин. Рудж облизнул губы. Как хочется пить!
– Встать! – раздался за спиной Руджа негромкий голос.
Стражники рванулись к кормчему, но тот уже поднялся, обернулся к вошедшему. Не узнал. Рудж видел Дорманожа лишь мельком.
– Мы не…– начал, оправдываясь, стражник, но монах махнул рукой. Он прошествовал к креслу, уселся, долго разглядывал пленника.
Кормчий тоже изучал хуридита, прикидывая, чего от него ждать. Решил: ничего хорошего. Если бы не коричневый плащ и бледная кожа, монах вполне сошел бы за чистокровного аркина. Тонкие губы, прямой тонкий нос, темные вьющиеся волосы, порядком поредевшие. Сросшиеся брови и глубоко запавшие глаза придавали Дорманожу зловещий вид. Жилистый, мускулистый, он ничуть не походил на обрюзгших туповатых монахов, каких встречал Рудж прежде. Кроме одного. Отца-Наставника Воркарского Братства, того самого, которой встречал «Баловня» в порту.
– Назовись,– холодно приказал монах.
Скрывать собственное имя показалось кормчему бессмысленным.
– Рудж, кормчий из Аттура.
Холодный взгляд монаха переместился на одного из стражников.
– Налей ему воды.
Стражник торопливо исполнил приказание.
Напившись, Рудж почувствовал себя лучше.
– Благодарю,– сказал он.
И охнул от удара в спину.
– Говорю здесь я,– процедил монах.– А ты отвечаешь. Как ты оказался в Хуриде? Ты шпион?
Рудж покачал головой.
– Я моряк. Но наш корабль был сожжен в Воркарском порту.
– Сожжен? Кто его сжег?
– Я не знаю.
– Почему ты не обратился к властям? Может, это ты его поджег?
Кормчий промолчал.
Но Дорманож не настаивал на последнем предположении.
– Так почему ты не обратился в Святое Братство? Разве тебя не предупреждали, что иностранцам запрещено осквернять своим присутствием священную землю Хуриды?
– Я не знал об этом. И я… испугался.
Руджу показалось – это хороший ответ.
Хуридит молчал, только сверлил его взглядом.
– Если я нарушил какие-то законы, то готов возместить…– пробормотал Рудж.
– А твой дружок, он тоже испугался? – язвительно поинтересовался Дорманож.– И святых братьев вы убивали тоже от страха?
Кормчему нечего было ответить.
– Ты преступник,– почти добродушно произнес монах.– И заслуживаешь самого сурового наказания. Смерть твоя будет долгой и мучительной. Однако… поскольку ты – всего лишь безбожник из Империи, я мог бы проявить снисходительность. Но ты должен раскаяться в грехах, поведать мне обо всем совершенном вами и помочь поймать твоего приятеля, который и является главным преступником. Ты ведь всего лишь выполнял его приказы, верно?
Рудж не сумел скрыть радости: Данилу удалось уйти!
– Вижу, ты ликуешь, имперец? – тем же мягким тоном произнес Дорманож.– Думаешь, твоему дружку, светлорожденному Данилу Русу…– Монах помедлил, наслаждаясь произведенным эффектом,– удастся избежать воздаяния?
Руджа поразило то, что монаху известно имя Данила. Но имя – всего только имя, а не тот, кто его носит.
Собрав все свое мужество, кормчий улыбнулся и произнес:
– Ты никогда не поймаешь его, монах! Ты…
Дорманож вскинул руку, остановив замахнувшегося стражника.