Мертвое ущелье (Логово)
Шрифт:
Где-то заливается трель милицейского свистка. Игнат уходит. Все трое остаются лежать, но он знает, что они живы. Бил не на смерть.
Игнат не выпускает из поля зрения Марину. Она четко следует за ним. Руку в сумочке уже не держит. Он наблюдает за ней и переживает, чтоб им в толпе не разминуться. Хотя это смешно и нелепо, он волнуется. Ловит себя на мысли, что эта женщина все больше нравится ему. Это плохо для разведчика. Кто эта женщина, которая становится близка ему? Кто она? Это ему необходимо знать как можно быстрее. Кто она, прекрасная, умная и опасная женщина? Кто она?
18. ПРЕДЧУВСТВИЕ
Уже не
Игнат придет, нащупает патрон, заменит его, оставив послание для Хохлова.
Пошла третья неделя пребывания подполковника в Выжгороде, а дело, в общем, не двигалось. Происходили трагические события. Гибли люди. Но даже канала утечки информации к Вороному пока установить не удается.
Правда, справедливости ради надо признать, что эти трагические события все-таки происходили не так, как хотелось бандитам. И тогда, у гостиницы «Карпаты», и вот недавно — на Хмельницкой. Хохлов вновь и вновь анализировал их и снова приходил к выводу, что с его стороны и со стороны Вожняка ошибок не было. Почему же они решили убрать Яцека? Вожняк нигде не «засветился». Это ясно. Иначе бандиты знали бы о его наблюдательном пункте в пустом доме. Но они не знали. И это стоило жизни обоим боевикам. Опять в плен попали трупы. А если б они были живы? Что бы они могли рассказать? Что это приказ Вороного? Что в банде столько-то людей? Что основные силы в Мертвом ущелье? Так все это и так известно. Ничего о каналах связи боевики знать не могли. В лучшем случае выдали бы одну или две явки в городе. И все. Больше ничего они не знают наверняка. Атаман требует от своих командиров строгой конспирации. Иначе давно бы банду ликвидировали.
Почему же решили убрать Ясиньского?
Единственный канал, который остается, исповедь. Ведь на другую ночь после посещения Яцеком исповедальни пуля полетела в окно. Что отсюда следует? Первое, ксендз не главный здесь в городе. Иначе покушение было бы на сутки раньше. Яцек был у Оксаны под вечер. Вечером ксендз оставался на службе в костеле. И сам через посыльного команды такой не дал. Уйти из собора не мог. А ему, видимо, надо было уйти, доложить, обсудить, может быть. На это ушел следующий день. К концу его боевики уже дежурили на Хмельницкой. Ждали появления юноши. Он, видимо, сам сказал ксендзу, что завтра вечером будет у Оксаны. Это все понятно. Если, конечно, действительно он все рассказал на исповеди. Но где же еще? Все, видимо, так и есть.
Однако наблюдение за собором и ксендзом, которое ведет лейтенант Вожняк уже третьи сутки, пока ничего не дало.
Сергей молодец, в пустом доме действовал правильно. А Хохлов все время беспокоился за него. Молодой, неопытный. Можно считать, что экзамен на зрелость он уже сдал.
Яцека пришлось вызвать на беседу. Разговаривал с ним Пронюшкин, Хохлова он так и не видел. Лро-нюшкин беседовал с юношей почти три часа. Тот все рассказал о себе. Искренне, без утайки. Все, кроме содержания своей исповеди. Он, как верующий, соблюдал тайну исповеди. В отличие от ксендза. Хотя, прежде всего это именно его святая обязанность. А по Яцеку — ясно, что он, Яцек, чист. Никакого отношения к банде.
С дедом Макиенкой Хохлов так и не успел поговорить. Тот умер около полудня на другой день после покушения. Умер, не приходя в сознание. Пуля пробила ставень и вошла ему в грудь. Тяжелое проникающее ранение легкого. Ребята перевязали его, вызвали «скорую», милицию. Но спасти не удалось.
Яцек и Оксана по настоянию контрразведки уехали. Пронюшкин убедил их, что деда похоронят военные, доказательно объяснил, что, если они дождутся похорон, то могут оказаться жертвами бандитов. На них охотятся.
Как будто Яцек понял. Ему вручили путевку в дом отдыха под Киев на двоих. Он сказал об этом родителям, не вдаваясь в подробности. И ребята отбыли почти на месяц.
Пронюшкин проследил, чтобы их посадили в поезд. Это сделал Вожняк. Больше никто не знал ни об их отъезде, ни о путевках, ни о билетах. Они должны быть в безопасности. Ну и, конечно, у Яцека не было возможности сходить на исповедь. И ему еще сказали, что делать этого сейчас не надо. Он промолчал, но в костел на этот раз не рвался.
Сегодня, выйдя из гостиницы, Станислав Иванович снова направился к городскому парку, надеясь на удачу. Он проверял тайник каждый день.
Круглое красное зимнее солнце неподвижно стояло над железными и черепичными крышами. Певучая поземка вытягивала вдоль мерзлых тротуаров длинные белые свивальники, скручивала их, они извивались, но тянулись по ее воле и мчались неизвестно куда, подчиняясь буйной и упорной силе ветра.
Недавно Пронюшкин доложил о необычном происшествии на рынке. Была быстрая и жестокая драка. Но сама по себе драка, даже с огнестрельным оружием, нынче не в диковинку. Однако, как сообщил Пронюшкин, тут было кое-что интересное. Один высокий, незнакомый рыночным завсегдатаям человек без оружия уложил в несколько секунд трех городских уголовников. Здоровенных и вооруженных ножами. С ними боялись иметь дело все, кроме людей Вороного. Но уголовники с бандой мирно сосуществовали, даже выполняли за деньги кое-какие поручения. Воронят они опасались тоже. А тут один незнакомый, без помощников и без оружия. И ударил всех троих так, что их еле откачали.
Это было вчера. И Хохлов уже ходил проверять тайник, потому что по описанию внешности, да и по характеру действий это был Игнат. Значит, он в городе, но пока не смог посетить тайник.
О пани Марине Хохлов не мог знать. Никто из рыночных осведомителей контрразведки ее не заметил.
Утром после событий на рынке пани Марина заторопилась. Может быть, в связи с этими событиями, а может быть, нет. Она попросила Игната пройти с ней к одному дому в центре, но объяснила, что туда ему нельзя.
— Погуляй минут пятнадцать-двадцать, больше я не задержусь.
— Хорошо.
— Ты пойми, дружок, там — важное дело, и не очень приятные люди. Лучше всего тебе подождать. Походишь по улицам, а я быстро управлюсь. Но если бы ты настаивал, я бы пошла туда с тобой. Потому что ты — единственный мой кавалер на всей земле.
Она сказала последнюю фразу с улыбкой, но по неожиданному ее волнению Игнату вдруг показалось, что, возможно, она сказала правду. И не потому, что впервые вдруг назвала его ласково «дружок». А скорее всего потому, что своим звериным чутьем Игнат в этой женщине вдруг ощутил искренность, и не показную, а подлинную доверительность к нему.