Мертвые молчат
Шрифт:
— Пусть их… Жест отчаяния…
Шеремет замолчал, уставившись неподвижным взглядом в стену. Потом сощурился и, быстро набирая телефонный номер, сказал Сагайде:
— Сейчас поспособствуем. Чтобы уж совсем по первому классу. С привлечением прессы и телевидения.
Он и в самом деле позвонил на студию и, выйдя на нужный уровень, договорился к девяти утра. Сагайда только руками развел:
— Ну наши начальники полопаются от злости! Это же такая гласность…
— Пусть лопаются. Как раз гласность больше всего и нужна.
— Так-то оно так, но не рано ли? Вот если бы по завершению следствия…
— Это — поможет. Меньше найдется охотников тормозить расследование. А тэвешники к нашим делам не сунутся. Я с ними еще раз переговорю перед съемками…
— Не знаю.
— А мне кажется, очень-очень не повредит репортаж о пышных похоронах вожака рэкетиров.
— Предупредим наркомафию.
— О чем? Что известно, кто такой Жора? Так наверняка они знают больше нашего.
— Ладно. Пойдем послушаем, что поет Кравцов.
— Пойдем, — согласился Шеремет, — только предчувствие у меня: не первое это лицо в деле.
10
— И как теперь с вашим предчувствием? — поинтересовался Сагайда, когда Матвей Петрович, усталый и раздраженный, собрал материалы и фотографии в папку.
Пробило пять.
— Окрепло, — бросил Шеремет и поднялся, — хоть и не до конца я этого дурошлепа понимаю. — И направился к выходу: в двери задержался и спросил:
— Во сколько Таня ожидает?
— Когда возвращусь.
— Счастливый, — искренне позавидовал Шеремет и, сменив тон, предложил: — Давай посмотрим, как дела у моего молодого; и втроем помозгуем. Продержимся без ужина?
— Гостиничный буфет работает до девяти.
Матвей Петрович сошел на стоянку, забрался в «Волгу» и, сцепив руки на затылке в «замок», полюбовался, как здоровяк-сержант вылущивает из сине-желтого «уазика» троицу растрепанных потаскух. Видать, сцепились на почве безалкогольных коктейлей и нервных перегрузок.
Тут и Сагайда подоспел. Оглянулся — и сел в Шереметову машину.
«Волга» рванула почти так же резво, как если бы за рулем сидел Вадик, и погнала по улице.
Через некоторое время Сагайда напомнил:
— Нам направо.
— Ничего, крюк сделаем. Еще раз взглянем на коврик в Первомайском.
Еще пять минут — и машина затормозила.
— Ну и как? — усмехнулся Шеремет.
— Глаза б мои не смотрели, — бросил Сагайда.
Но смотреть следовало.
В проезде, прямо на черно-багряном ковре, «крутилась» драка.
Кто с чего начал, понять было невозможно. Да и время ли? Десяток рэкетиров, приметных и по одежде, и по фигуре, сцепились с какими-то ребятами.
Парней было едва ли не втрое больше, но дела у них складывались неважнецкие: трое или четверо уже оказались на земле. И как раз в тот момент, когда «Волга» завернула в проезд, чернолаковый верзила влепил еще одному пареньку ногой в живот.
Шеремет нажал на акселератор и одновременно на клаксон.
Мгновение — и ревущая серая машина вклинилась между отпрянувшими одна от другой группами.
Не успел отпрянуть только «чернолаковый» — и его срезал Шеремет, резко распахнув дверцу.
И еще один рэкетир, с велосипедной цепью на руке, не успел отскочить — и его скрутил Сагайда.
Крик, удар, стон, щелчок наручников, команда, вызов ПМГ — секунд тридцать, не больше. Еще секунд тридцать — и остальные рэкетиры, матерясь и размахивая руками, подвинулись в сторону Садовой, и еще подвинулись, и — отошли…
Через две минуты подлетела ПМГ, помятого верзилу и красавчика с велоцепью сунули в «корзинку».
Ребята, сбитые наземь ударами рэкетиров, уже поднялись и присоединились к своим; кстати, непохоже было, что присутствие милиции очень воодушевляло и потерпевшую сторону.
Еще одному помог подняться Шеремет: похоже, у парня сломано ребро.
Пока Матвей Петрович устраивал Сашу (так его называли друзья) на заднее сидение, Сагайда успел перекинуться парой слов с остальными.
Местные неформалы, какой-то специфический сплав «зеленых», «качков» и КСП; явились в Первомайский, потому что знали, кто такой Деркач, и выражают возмущение церемониями. Крутые хлопцы.
Сагайда по радиотелефону вызвал еще одну патрульную группу — что, если рэкетиры вернутся? — сел за руль «Волги».
До травматологии ехать минут десять. За это время Шеремет выяснил у Саши, что для неформалов «прикол» не в церемонии, а в Деркаче. Свои с ним счеты у неформалов. Немало здоровья — и в прямом, и в переносном смысле, — попортил им бывший начраймил. Если бы только — как всегда милиция (Сагайда и глазом не моргнул), — запрещал и не пущал, а то ведь избивал и издевался…
— Так ведь вы и поквитаться собирались, — как обо всем известном, сказал Шеремет.
Но выяснилось, что у того сорта неформалов, который репрезентован Сашей, принципиально иные взгляды на методы борьбы со злоупотреблениями представителей госорганов: сугубо ненасильственные действия. Даже очищают свои ряды от экстремистов, которые — дай им волю, — докатились бы и до применения оружия. Эта вот драка с боевиками — явление нетипичное, но надо учесть, что рэкетиры вовсе не госслужащие и вообще напали первыми.
— А как же вы «очищаете свои ряды от экстремистов»? — поинтересовался Сагайда, не оборачиваясь.