Мертвые молчат
Шрифт:
После паузы Шеремет сказал:
— Однако ловкий гусар этот Кравцов. Зря на него Сагайда «дурошлепа» повесил.
Где-то в здании послышался скрежет и лязг металла. Похоже, что майор прибег к уголовно-наказуемым методам добычи нарзана.
Шеремет прислушался к звукам, а потом хмыкнул и спросил:
— Это сама она подтвердила?
— Самолично. Змеюка еще та, но — сильно напугана.
— Представляю себе: вламываются к ночи двое громил…
— Трое, — уточнил Вадик, — с нами еще участковый был…
Быстрые шаги — и в номер ворвался сияющий Сагайда. Веер бутылок между пальцами и еще полдюжины горлышек — изо всех карманов.
— Так стрелка уже взяли? — заорал Николай прямо с порога.
— Нет, решительно ты меня уморить хочешь, — ворчал Шеремет, помогая освободиться от груза, — или ты мне хочешь нарзанную ванну устроить? Ничего не выйдет: в номере только душ.
— Матвей Петрович, — заныли «орлики» хором, — не травите душу, расскажите.
— Ишь какие, — засмеялся Шеремет, — как мимо этого нагана взад-вперед шастать, так ничего, а как рассказать, то скорее?
— Правда, пожалейте вы их, Матвей Петрович, — отозвался и толстячок, — товарищ майор сейчас помрет от любопытства, а такое начальство на дороге не валяется.
— Банда подхалимов, — решил Шеремет, смакуя нарзан, — но бог с вами. Револьвер обнаружен в огороде дома номер семь по проезду Первомайскому. Будяки там — по пояс. Кстати, майор, твои гвардейцы с металлоискателями работают прескверно. Обрати внимание.
— Обращу, — пообещал Сагайда, — вот только вас дослушаю. А потом возьму служебный «макар» и застрелюсь от позорища, потому как должен был найти наган еще утром.
— Не торопись. Это пусть враги наши стреляются — так, как один уже застрелился. А ты еще у Игнатьевича побегаешь…
— Застрелился? — переспросил бледный от волнения Вадик, — Деркач застрелился?
— Он самый. Хоть меньше всех к этому стремился.
— А к чему он… стремился? — хрипло выдавил Сагайда. Он от волнения краснел.
— К чему скотина стремится? — пожал плечами Шеремет. — Избавиться от постылой, а мазунчика себе оставить; все «хвосты» по прошлым делам — и по следствию — обрубить. Не мог же не понимать, что рэкетирской вольнице — конец… Возможно, и «своих» провести, обязательства нарушать — чтоб денежки к рукам прилипли… А остальное — сами раскрутите.
— И как же это произошло? — нарушил молчание Вадик.
— И я себя спрашиваю о том же, — печально сказал Шеремет. — Совсем недавно назывался он товарищем… Нашим соратником…
— Только назывался, — бросил Николай.
— Наверное. Уже когда брал подачки, издевался над беззащитными, подмазывался к начальству, пил за счет уголовников — уже был готов. Ко всему. К выжиманию своими тренированными мышцами «подати» у перепуганных кустарей, к посредничеству чиновным взяточникам, к покровительству цеховикам, к убийству, наконец…
— А как все было технически проделано? — спросил, уже успокоившись, Сагайда.
— Принадлежность оружия ты уточнишь. Возможно, у неформалов изъял. Похоже, что они предписали кому-то своему сдать — а Деркач не стал оформлять, неучтенный ствол ему был нужен. Впрочем, это гипотеза. А потом выбрал момент… Два выстрела решали сразу несколько проблем. Именно два. Клавдию он давно приговорил, но не собирался убивать просто так. Опасно: их «супружескую любовь» слишком хорошо знали в городе. А вот если покушение на обоих, да еще если своевременно распустить слухи об угрозах ему лично, — тогда будут искать где угодно, только не там, где надо.
— Очень похоже… — прошептал Вадим.
Шеремет кивнул и продолжил:
— Выбрал подходящее место и время — и выстрелил ей в затылок. Профессиональный выстрел. Гарантирована мгновенная смерть. А потом — второй выстрел. Себе в спину.
— Вот этого я не понимаю, — отозвался Сагайда.
— Покажите, как это делается, — повернулся Шеремет к эксперту.
Толстяк встал, взял револьвер и, ловко вывернув руку, приставил ствол к своей спине. Вороненая сталь прикоснулась к одежде примерно в том же месте, где на теле Деркача было обгорелое входное отверстие.
— Номер… — покачал головою Сагайда.
— Не убеждает? — поднял брови Шеремет.
— Что Деркач мог так выстрелить — сомнений нет. Но выстрелил он так или нет? Риск-то какой: несколько миллиметров — и не имитация, а настоящее самоубийство.
— Ошибаешься, — сказал Шеремет и взял из рук эксперта наган, — выстрел не смертельный, тем паче для такого бугая. Сердце не заденешь, даже если стрелять не наискось, а прямо. Опасность в другом. Главное — после выстрела не потерять самообладание. Не падать. Не делать резких движений. Не бежать. И вот на этом Деркач сломался. Швырнуть наган, завернутый в тряпку, в лопухи он еще смог, а сохранить самообладание…
— Почему именно на усадьбу седьмого дома? — спросил Вадик.
Ему ответил Сагайда:
— Дом пустует уже три месяца. И Деркач это не мог не знать: там жили его подручные. Братья-рэкетиры.
— Сидят?
— Гастролируют. Что дальше, Матвей Петрович?
— Вычисляется так: резкая боль, сильнее, чем мог предполагать Деркач. Упал, возможно — кратковременная потеря сознания. И — перепугался за свою драгоценную жизнь, перепугался так, что закричал и бросился бежать к освещенному перекрестку. Побежал очертя голову и бежал, пока не захлебнулся собственной кровью.
И такое совпадение: из-за угла уже выезжала машина «джентльмена» Кравцова, который мог бы стать спасителем — а стал первым свидетелем смерти Деркача.
— Так они сообщники? — подскочил Сагайда.
— Считай, что исключено. Если бы Деркач вовремя узнал, что его возлюбленная змеюка развлекаете с интеллигентным хлюпиком… Похороны состоялись бы, но явно не такие пышные.
С минуту царила тишина. И в ней телефонный звонок раскатился особенно резко.
Аппарат стоял рядом с Матвеем Петровичем; естественно, трубку взял он.