Мертвые не разговаривают
Шрифт:
— Ты это что удумал?! — крикнул Вячеслав.
Пьяный резко развернулся. Андрей успел увидеть, что тот зажимает в руке. Увидеть успел, а вот увернуться – нет. Удивительно, с какой скоростью человек, недостаточно уверенно стоящий на ногах, способен метнуть снаряд. Он метнул бутылку. Андрей дернулся, но оттого лишь потерял равновесие. В голову врезалось с такой силой, что его опрокинуло. Уже падая в фонтане стеклянных брызг, он услышал пронзительный визг Насти, ругань Вячеслава. Что-то вспыхнуло – и перед глазами потемнело. А еще через мгновение затылок
Сознания он не потерял. По крайней мере, потерял не сразу. Некоторое время до него доносились сильно приглушенные звуки. Кто-то кричал, кто-то пробегал мимо. Вроде бы что-то шумело. Настойчиво, точно завывающий в зимнюю стужу ветер. Но холода нет. Тело онемело, не слушалось. Андрей понимал, что надо встать, надо хотя бы открыть глаза, но мысли беспомощно разбивались о заслон, внезапно возникший в сознании. Темная тягучая пелена сковывала движения, липкой патокой заливала извилины.
Его приподняли, куда-то понесли. Андрей чувствовал горький запах. Он оплетал мягкими кольцами, уплывал куда-то в темноту. Запах – единственное ощущение, которое казалось реальным, в которое можно верить. Где-то глубоко внутри тела родился нарастающий зуд. Он распространялся по венам, дергал за нервные окончания. Странно, вроде как хочешь чихнуть, но не можешь. Вот только желание не проходит – оно множится, ширится, набухает до боли и в без того гудящей голове.
В затылке пульсирует… нет, не боль. Просто очень тяжело. И эта тяжесть кажется живой, точно к голове присосалась огромная пиявка, выкачивающая из него кровь. Или мозг. Что-то теплое стекает по лицу, струится за шиворот.
Что происходит?
Андрей поднес руку к голове. Пальцы коснулись чего-то липкого.
Тяжело. Сидящая на затылке тварь явно растет. Скинуть ее! Освободиться от гнета! От внушенного себе омерзения по спине побежали мурашки. Все еще не видя ничего вокруг, Андрей завалился набок, остервенело затряс головой, руками попытался сорвать с себя кровососущую тварь.
Твари не оказалось. Но и тяжесть не исчезла. Стало только хуже. Густая темнота закружилась, толкнулась изнутри рвотным позывом.
Андрей попытался собрать осколки мыслей в одно целое.
Его что-то ударило. Сильно и неожиданно. Была вспышка, а потом он выключился. Или не выключился? Вспышка… Огонь… Запах дыма… Да, дым! Пахнет дымом! Этого еще не хватало.
Он протер глаза. С трудом проморгался. Ощущение такое, будто под веки насыпали пепла. Картинка возвращалась медленно. Кромешная темнота сменилась размытыми оранжевыми пятнами.
— Есть кто живой? — прохрипел он, с трудом ворочая неожиданно огромным языком.
Живые были, но почему-то не отзывались. Рядом кто-то шебуршался, слышались невнятные слова, тяжелое дыхание.
— Эй! Кто-нибудь, — Андрей закашлялся, пытаясь исторгнуть из себя склизкие комья пыли, которые, как ему казалось, облепили дыхательные пути и уже заволакивали легкие.
Мимо кто-то прошел. Возможно, даже переступил через него.
— Помогите, — прошептал Андрей. Во рту
Неожиданно тихие невнятные звуки разорвал душераздирающий вопль. Кричал мужчина. Кричал отчаянно, срывая голос, раздирая глотку в клочья.
От услышанного Андрея буквально физически вмяло в пол. Он застыл, перестал дышать, а в ушах все продолжали тянуться отголоски безумного вопля. Они ввинчивались в череп, полосовали барабанные перепонки, вгрызались в мозг, наполняя его паникой.
Мимо снова кто-то прошел. По ноге ударило чем-то тяжелым. Андрей вздрогнул. Внутри все оборвалось. Он лежал, не шелохнувшись, ожидая повторения вопля, но крик угас окончательно. Только где-то в стороне, на самой периферии слышимости, ощущалась натужная возня.
Андрей попытался подняться, но руки предательски подгибались, ладони скользили по чему-то шершавому, но рыхлому.
— Он живой? — вдруг спросил женский голос. Мягкий и приятный.
— Я же проверял… – голос мужской. Удивленный и немного раздраженный.
— Сам посмотри. Шевелится.
— Жук навозный… – короткие смешки. — Смотри, как барахтается.
Андрей напряг зрение, но оранжевые пятна не желали фокусироваться, а больше он ничего не видел. Отвратительное ощущение, полная беспомощность. Конечно, говорившие могут входить в бригаду пожарных или медиков, прибывших в мотель. Но вот тон, которым они обсуждали его, очень не нравился Андрею.
— Теперь моя очередь играть… – говорящая аж задохнулась.
— Ты их слишком быстро ломаешь, — наставительно проговорил мужчина. — Откуда в тебе столько нетерпения?
— Ну пожалуйста, — взмолилась женщина. — Обещаю оставить и тебе кусочек.
Андрей сглотнул. Начал отползать, но почти сразу уперся спиной в какую-то преграду. Он слеп, как крот, а кто-то стоит и обсуждает его, словно он скотина, предназначенная на убой.
— Ты должна мне, — снова заговорил мужчина. — Хочу тебя. Прямо сейчас.
Послышался смех, звуки борьбы, потом отрывистый женский возглас.
— Видишь, я уже мокрая, — ее дыхание сбилось. Слова звучали отрывисто.
— Иди ко мне.
— Сначала игра.
— Ладно, он твой! — последние слова мужчина уже не проговорил – прорычал.
Андрей яростно тер глаза одной рукой, а вторую выставил перед собой. Зрение возвращалось, но слишком медленно.
— Бедненький. Ничего не видишь?
Женщина засмеялась. Ее тень мелькала перед глазами, на время заслоняла оранжевые пятна.
— Страшно, наверное?
Андрей стиснул зубы. Собственное сердце остервенело билось в груди, оглушало. Шаги совсем рядом. Что-то скрипит под подошвами, выдает движение.
Размытый рывок – по щеке что-то скользнуло. Андрей отмахнулся, но рука лишь вспорола воздух. Боль с запозданием резанула сознание, потекла каплями крови из рассеченной щеки.
— Он забавный! — засмеялась женщина. — Нет, ну посмотри. Не то, что тот бука…
— Хочешь его?
— А можно?
— Ты же знаешь, ради тебя…