Мертвые не разговаривают
Шрифт:
— А в чем были виноваты мы?! — Ее кулаки сжались, слова утратили прежнюю ненависть и уверенность. Сейчас девочка–призрак кричала, точно обычный напуганный ребенок. — Мы были рады даже одному слову. Доброму слову! — ее крик поднялся до визга. — А получали только затрещины и пинки! Почему ты думаешь, что жизнь этой девчонки чего-то стоит? Все ваши жизни! Чего стоят они?! Вы думаете только о себе. Всегда так думали!
— Посмотри на нее, — Андрей приблизился к призраку вплотную. — Она думает о себе?
Призрак медленно, будто нехотя, перевела взгляд на замершую возле исповедника девочку.
—
Вспышка молнии высветила лицо–череп призрака, обтянутое синюшной кожей.
— Довольно зла, — Андрей опустился на одно колено, заглянул в провалы глаз девочки–призрака. — Попробуй простить…
— Ты не знаешь, о чем просишь, — шепот призрака, казалось, заполнил собой весь окружающий мир и все еще продолжал звучать, усиливаясь, наливаясь холодной яростью. — Мы пытались уйти от прошлого. Пытались все начать заново. Так, как хотелось бы нам. Но не получилось. Вы все портите. Вы приходите снова и снова. И все начинается заново!
— Я видел тех, кто бродит по призрачному городу. Видел их жертвы. Неужели все они были виновны? Неужели все они заслужили нескончаемую череду мучений?
— Да.
— Прислушайся к себе. Посмотри на них еще раз. Ты можешь это сделать прямо сейчас, я знаю. Посмотри на каждого из них. На те кошмары, что бродят в их сознании. На их жертвы.
— Нет! — призрак отшатнулась, будто от сильного удара.
— Посмотри! — Андрей стоял, не шелохнувшись. — Только внимательно. Такой ли мести вы хотели?
— Мы хотели одного – чтобы нас любили… – она бросила взгляд на девочку возле исповедника. — Ты счастливая…
Ее стремительного движения Андрей не рассмотрел. Девочка–призрак просто исчезла – и тут же духовник запрокинул голову, закричал. Еще мгновение – и в него начали врезаться размытые тени. Со всех сторон. Одна за одной. От каждой тени духовник вздрагивал всем телом. Крик же его, надрывный и отчаянный, не прекращался ни на мгновение.
Андрей одним движением сгреб в охапку перепуганных детей, оттащил их прочь от терзаемого призраками человека.
Неужели он смог донести до девочки–призрака свои мысли? Неужели она решилась на то, на что не решалась (а возможно, о чем не задумывалась) с самой трагедии – о прощении? Прощении хотя бы тех, кого напрямую не винила в своей беде.
Люди молчали. Молнии взрезали небо и разделяли мир на черное и белое. Казалось, исчезли даже оттенки серого.
Черное и белое. Добро и зло. Можно ли разграничить мир всего парой цветов? В голове Андрея клубился туман. Сколько же боли вынесли воспитанники детского дома, что даже после смерти не смогли обрести покой? Они – зло, чистое зло, затопившее целый город смертельной ненавистью. Но кто взрастил эту ненависть? Кто лелеял ее и выхаживал, даже не понимая, что однажды плоды рук его обернутся кровавым сумасшествием?
А надо ли теперь вообще копаться в прошлом? Стоит ли ворошить истлевшие
Андрей почувствовал в своей ладони чужую ладонь. Алена стояла рядом и большими глазами смотрела на отца Всеволода. По щекам ее катились слезы.
Последний крик духовника совпал с особенно сильной и продолжительной вспышкой молнии. Белый слепящий свет залил все вокруг. Высоко в небе раздался протяжный, нарастающий гул, будто от приближения самолета. Звук поднимался выше, пока не достиг тонкого писка.
Мышцы Андрея скрутила жестокая судорога. Он чувствовал, как тело перестает слушаться приказов. Как подгибаются ноги, и мир опрокидывается в белое ничто.
Все стихло.
Белый свет исчез.
Нет ни бури, ни вспышек молний, ни криков, ни писка.
Обычное предзакатное небо над головой и слабые порывы ветра, касающиеся кожи лица.
Андрей приподнялся, сел. Рядом, уткнувшись лицом в траву, лежала Алена. Андрей осторожно коснулся ее плеча рукой. Девушка вздрогнула, повернулась к нему.
— Все кончилось? — спросила она.
Андрей осмотрелся. На том месте, где недавно стоял отец Всеволод, виднелось лишь черное влажное пятно, над которым поднимался пар. Люди вокруг тоже приходили в себя, негромко переговаривались.
— Еще не кончилось, — Андрей взял Алену за руку, крепко сжал. — Ты не должна оставаться одна. Поняла?
Девушка нахмурилась.
— Слушай меня и ни о чем не спрашивай, — продолжил Андрей. — Мне сейчас нужно уйти. Там, — он неопределенно махнул рукой, — мои друзья. Они погибнут, если я не успею их предупредить. Ты остаешься здесь, со своими. Не… – он осекся, видя, как воздух, в нескольких шагах в стороне, набухает чернотой. Точно сквозь тонкий лист бумаги проступает чернильная клякса.
— Что это? — Алена замерла, всматриваясь в кляксу.
— Ты это видишь? — спросил Андрей.
— Я что-то вижу…
— Значит, я прав.
В ее глазах застыло непонимание.
— Призраки – те, кто сошел с ума и жил в призрачном городе, — пояснил Андрей, вставая на ноги и помогая подняться девушке. — Города будут объединяться! — проговорил он громко, чтобы слушали все. — Это, — он указал на черное пятно, обретающее человеческие очертания, — убийца. Один из многих. И все они сейчас будут здесь. Но в этом мире они смертны. Вам надо продержаться совсем немного. Призраки исчезнут. Но прежде могут убить снова. Будьте осторожны!
Пятна с очертаниями людей появлялись со всех сторон. Послышались голоса. Мужские, женские. Они грозили смертью, грозили мучительными пытками, сулили вечность, пронизанную болью.
Деревенские обнажили оружие.
Мир вокруг дрогнул, поплыл. Воздух задрожал, точно во время сильной жары. В неверном мареве то проступали, то вновь исчезали строения и элементы конструкций. Вот на горе появился детский дом, но уже через несколько секунд виден лишь забор, а потом пропала и он. Трава под ногами сменилась асфальтом, а у пристани появился речной трамвай. Но даже он не остался неизменным: на борту проступили пятна ржавчины, краска потекла грязно–зелеными разводами.