Мертвые все одного цвета
Шрифт:
— Шейла…— прошептал я. Она не ответила.
— Зря ты на меня обижаешься, Шейла.
— Ты пьян. Оставь меня.
— Я не пил, Шейла, честное слово.
— Уж лучше бы напился.
Она говорила тихо, сдавленно, едва не плача. О, как я ее люблю, Шейлу.
— Это все чепуха, — сказал я. — Только бы ты мне верила. Может, я зря так разволновался…
— Даже если бы Ник тебя ограбил, Дан, это еще не причина, чтобы меня презирать.
Я безуспешно попытался сделать еще одно усилие, чтобы почувствовать возбуждение, вообразить эротические
Но сейчас я не мог. Совсем ничего не мог.
— Шейла, — сказал я, — прости меня. Не знаю, что ты думаешь, что навоображала, только тут не в женщине и не в женщинах дело.
Теперь она плакала. Слабые, короткие всхлипы.
— О, Дан, ты меня больше не любишь. Дан… Ты…
Я наклонился к ней. Я поцеловал ее. Я сделал все, что мог. Есть женщины, которых удается так успокоить, и я искренне хотел, чтобы Шейле было хорошо, но она резко оттолкнула мою голову и закуталась в простыню, словно укрываясь от моих посягательств.
Я ничего не сказал. В спальне было темно. Я прислушивался. Всхлипы стихли и по ровному спокойному дыханию я понял, что она уснула.
Я осторожно встал и пошел опять в ванную. Моя рубашка висела на стене. Я взял ее и стал обнюхивать.
Запах Салли и Энн еще не выветрился. Я почувствовал, как все мое тело напрягается.
Я бросил рубашку и провел руками по лицу. Запах почти развеялся, но что-то смутное и терпкое от него осталось. Я вновь мысленно увидел Энн и Салли, наши переплетенные тела в сыром подвале гарлемского кабачка.
Рядом в спальне спала Шеила. Я никогда не задавал себе вопроса, изменяю я ей или нет, когда удовлетворяю свое желание с девками у Ника, когда лезу под юбки проституткам в машине под самым носом их клиентов. Но сейчас я понял, что поступал плохо, непростительно, предавал ее духом, и вот мое тело оставалось бесчувственным к ее плоти.
Я попытался успокоиться. Ладно, возможно, что переспать с двумя негритянками утомительнее, чем с белыми, и мне просто-напросто нужно передохнуть. Но мое напряженное тело говорило о другом, и образы, приходившие мне на ум, отнюдь не были похожи на синие умиротворяющие озера.
Я залез в ванну и потянул цепочку душа. Опять ледяная вола, но на этот раз, чтобы успокоиться.
Ведь я даже не смел воспользоваться моим состоянием, пойти разбудить Шейлу и развеять ее подозрения.
Мне было страшно. Я боялся, что сейчас сравнение окажется не в ее пользу. Я вышел из ванны сломанным больше морально, чем физически. Все мое тело ныло.
Я опять залез в постель. Я лежал в темноте, чем-то травмированный. Я боялся слишком хорошо понять чем. В конце концов сон овладел мной.
VIII
Я
Я наскоро побрился, сменил исподнее и бросил и лакированный сундук вчерашнее белье. Я надел легкий костюм и вышел. Позавтракал я в кафе. Торопиться было некуда. Надо было как-то убить целый день, прежде чем заступить на работу у Ника.
Я вошел в телефонную будку и позвонил Шейле.
— Алло?
Голос ее был встревоженным.
— Алло, это Дан, — сказал я. — Доброе утро.
— Ты не завтракал?
— Мне надо было выйти, — объяснил я. — По тому делу, о котором я говорил тебе вчера вечером.
Она не ответила, и я покрылся холодным потом, испугавшись, что она сейчас повесит трубку.
— Ах да! — сказала она наконец. — Припоминаю.
Она произнесла это ледяным тоном.
— Я не вернусь, — сказал я. — Пойду прямо Нику. Много кого надо повидать нынче утром.
Тут она повесила трубку. Ну, ладно. Я тоже повесил трубку и вышел из будки.
Не так-то просто убить время до пяти часов вечера.
Можно погулять, сходить в кино.
Поискать квартиру.
При этой мысли я усмехнулся. Но не очень-то весело. Еще одно смешное напоминание, словно покалывание живой раны, но такой пустяковой, что стыдно придавать ей значение.
Я пытался не думать о том, что так сильно меня мучило. Настолько сильно, что мне, словно человеку, пережившему настоящую катастрофу, удалось отдалиться от этих мыслей, прогнать их, как будто мне почти все равно.
Вначале я боялся Ричарда. Я рисковал все потереть: мое положение, жену, сына — всю мою жизнь. Я провел несколько дней в страхе и попытался сделать все, что мог. А потом я решил бросить ему вызов, встретить брата лицом к лицу.
Вот и встретил. Только, как назло, он был не один. Вместе с ним я встретился и с самой сокровенной глубиной своей души. Да, теперь я боялся себя самого. Опасность исходила из моего собственного тела, восставшего против своего хозяина, движимого инстинктом, который я отказывался признать.
Пускай Ричард выдаст меня, и я потеряю свое положение, жену, сына. Пускай. Но если я останусь самим собой, есть шанс все вернуть обратно.
Но если плоть моя предаст меня, то не останется ничего.
Я обернулся на какую-то девку, слишком хорошо одетую для этого квартала, да тем более в столь ранний час. Светило солнце. Я еще жил. Я подумал о Шеиле.
Я еще жил, но стал импотентом.
Я вошел в какой-то бар. Бармен был в одной рубашке, опоясанный белым передником. Он вытирал стойку замызганной тряпкой. По кафельному полу были разбросаны опилки.