Мертвые звезды
Шрифт:
В конце девяносто восьмого Моргулисы вернулись — однако не в Красноярск, откуда Марина была родом, и не в Петербург, где она провела пять студенческих лет, — но отчего-то в Смоленск. Как ни удивительно, тридцатичетырехлетняя женщина, уехавшая десять лет тому назад совсем из другой страны, легко сумела найти себе нишу в рыночной экономике. Нишу, надо сказать, более чем комфортную… Устроилась на работу не переводчиком и даже не секретарём-референтом: возглавила отдел внешних сношений достаточно крупного регионального банка, затем дослужилась в том же банке до поста вице-президента, через несколько лет перебралась в Москву, успешно продолжая делать карьеру банковского менеджера высшего звена…
А
Достаточно стандартная биография — если, конечно, оставить за кадром непонятную стремительную карьеру матери. Но вот после Большой Зачистки и подписания конкордата со Станиславом Моргулисом начались форменные чудеса. Он не просто вышел сухим из воды, но и умудрился сохранить свой пост: звание лейтенанта интендантской службы, имевшееся у Моргулиса после военной кафедры университета, чудесным образом трансформировалось в чин лейтенанта ФСР, и тут же — ещё одна звёздочка на погоны…
Смерть матери, скончавшейся на шестьдесят втором году жизни, ничем не помешала служебному росту сына — через пару лет, когда в раскрутку КРТ было решено вложить очень большие деньги, во главе «безпеки» телеканала оказался майор ФСР Станислав Моргулис. Формально буква соглашения между государством и крупным бизнесом была соблюдена. Фактически — Станислав ни дня не провёл на федеральной службе.
Хватало в досье и подробностей о нынешней жизни теперь уже полковника Федеральной Службы Расследований: семейное положение (жена и две дочери), увлечения (дайвинг, пулевая стрельба, восточные единоборства), недвижимость и прочее личное имущество (пентхауз в Москве, два загородных дома, несколько престижных иномарок и пара «воздушных блох»)… Стрельцов изучил досье очень внимательно, до последнего документа. По одной простой причине: больше всего возможностей организовать покушения на борту «Немезиды-17» имел как раз полковник Моргулис. Можно даже сказать, что, не надеясь на случайность, на авось, упомянутые возможности имел лишь он. Но увы — никакого намёка на мотивы для таких действий в досье не обнаружилось…
Глава четвёртая. Кое-что из жизни пилотов-асов
В небе голубом и чистом
Мой «Фантом» легко и быстро,
С рёвом набирает высоту.
Окрестности Санкт-Петербурга, 15 июня 2028 года, 09:07
Четыре «Кадета» заняли свои места на пилоне. Пришло время разобраться с мужчинами, помогавшими мне управиться с ракетами…
Приехали они — люди, не ракеты — в «точку-бис» в количестве трёх человек, что само по себе настораживало. Не такая уж неподъёмная штука «Кадет», двоим не страдающим дистрофией гражданам установить её вполне по силам. Допустим, третий в это время присматривает за окрестностями и прослушивает эфир — короче говоря, обеспечивает безопасность.
Но зачем тогда здесь присутствовал ещё один тип, никак не участвовавший в нашей возне с ракетами, — плечистый мордоворот с нездоровой шелушащейся кожей лица? Чем больше посвящённых людей, тем больше потенциальных источников утечки информации, — азы профессии, а уж в недостатке профессионализма Пашу Пастушенко не попрекнуть…
А ещё мне не понравился пиджак мордоворота. Точнее сказать, правая пола его расстёгнутого пиджака. Ещё точнее — то, что она болталась с чуть большей амплитудой, чем левая. И отвисала чуть-чуть ниже… В правом боковом кармане шелушащегося господина таилось нечто компактное, но увесистое. Конечно, там мог лежать абсолютно безобидный предмет. Плоская банка с тушёнкой, например. Что может быть естественнее? — может, нападают на человека приступы нежданного голода, вот и носит с собой запасец на чёрный день…
Но мне отчего-то казалось, что в кармане лежит пистолет.
А почему, собственно, в кармане? Не только профессионал — любой дилетант, видевший в жизни хоть пару стереобоевиков, уж как-нибудь сообразит положить пушку в подплечную или поясную кобуру… Однако если противником окажется тоже профи — вполне может успеть отреагировать на попытку выхватить из кобуры оружие. Реакции на некоторые действия вбивают в профессионалов на рефлекторном уровне.
В боковой же карман можно опустить руку невинным, вполне замотивированным движением. И немедленно выстрелить, не пожалев ткань пиджака. Даже профессионал ничего не успеет сделать… А тот факт, что в кармане спрятано что-то тяжёлое, заметить не так-то легко. И я бы не заметил, если бы специально не высматривал нечто подобное — мне сразу показалась подозрительной красная и шелушащаяся физиономия мордоворота. Как раз такая кожа бывает сразу после пластических операций, проведённых клок-аппликационным методом.
Тоже не криминал — ну не нравилось мужику собственное лицо, решил походить пару-тройку недель с подправленным, прежде чем решиться на постоянную коррекцию. Но я сегодня как пуганая ворона: шарахаюсь от всего непонятного и подозрительного… Это не мания преследования — лишь заурядное желание потоптать ещё сколько-то лет грешную землю.
А непонятно тут всё… Или почти всё. Зачем стрелять в человека, которому ещё только предстоит исполнить порученное — проще говоря, в меня? Ладно, допустим, что намерения у Пастушенко кардинально изменились: один из этой троицы — запасной пилот, которому очень скоро, после выстрела шелушащегося, предстоит стать основным. Маловероятно, подробности своего плана прорыва сквозь воздушную оборону «Хеопса» я Паше не раскрывал. Но допустим. Тогда зачем блиц-операцией менять лицо киллера-ликвидатора?
Будь у меня побольше времени, я наверняка бы придумал правдоподобную версию, мотивирующую все эти непонятности. Даже две, три, десять версий… Времени, увы, не было.
Меж тем предполагаемый киллер, лёгок на помине, напомнил о себе:
— Время минус-три. Поторапливайся.
Первые его слова, услышанные мною… Вслушивался я очень внимательно: вдруг мне уже когда-то случалось встречаться с мордоворотом? Тогда причины клок-аппликации более-менее ясны…
Но нет, совершенно незнакомый голос. Акающий московский акцент: «патарапливайся», лёгкая гнусавинка… Беседовать с шелушащимся мне не доводилось… Может, видел его на портрете, приложенном к какой-либо старой ориентировке?
Я вынул из кармана пачку сигарет — настоящих, контрабандных. Сказал тоном, исключающим дискуссию:
— Успею. Пару затяжек надо сделать — ритуал, на удачу.
Губы мордоворота скривились, но он промолчал. Потянулся к карману… К ЛЕВОМУ боковому карману пиджака. Вынул платок, отёр лоб. Я поднёс зажигалку к кончику сигареты, хорошо понимая: если в меня будут стрелять, то именно сейчас. Позже, в кабине «Пустельги», рискованно — можно зацепить невзначай пулей какой-нибудь из приборов…