Мертвых не судят
Шрифт:
Он повернулся и начал спускаться по лестнице.
— Постойте, — окликнул его Каширин. — Вы сейчас у Борового были?
— Я в ваших кличках не разбираюсь, — совсем уже грубо сказал Кротов, однако Каширин не обратил никакого внимания.
Он перескочил через несколько ступенек, обогнав Кротова и преградив ему дорогу.
— Направо по улице — кафе-«стекляшка». Знаете? — тихо спросил Каширин. —- Нет! Лучше налево за угол и пройдите один квартал. Там пирожковая есть. Вы туда идите, а я сейчас за вами.
— Это еще зачем? — высокомерно спросил Кротов.
— Так надо. Вы ведь к начальнику
— В гробу я видел ваши игры, — сказал Кротов вслед Каширину, который уже уходил по коридору.
Дверь под названием «Приемная» действительно обнаружилась на втором этаже. За ней сидела женщина не определяемого без проверки документов возраста с бледным и злым лицом.
— Я вас слушаю, — с отвращением сказала она, и Кротов понял, что этого рубежа ему не одолеть.
— Мне к начальнику, — небрежно проговорил он, двигаясь к другой двери — обшитой дерматином и без таблички.
Но арапов вроде Кротова секретарша за годы своей карьеры перевидала немало. Она мгновенно выскользнула из-за стола и преградила дорогу плоской грудью.
— У вас назначена встреча? Как ваша фамилия?
— Мне нужно поговорить с начальником управления, — надменно произнес Кротов, понимая, однако, что этим ее не проймешь.
— Приемные часы по вторникам и пятницам. Запишитесь на прием и приходите. Что у вас за вопрос?
Несколько мгновений Кротов смотрел в ее бесцветные глаза.
— Вопрос жизни, милая женщина.
— Тогда лучше изложите письменно, — ответила она, не моргнув.
— Я понял, — Кротов попятился. — До встречи. До свидания. Я еще приду…
Кажется, когда Кротов выходил, в спину ему прозвучало нечто вроде «приходи, приходи».
На встречу с Кашириным Кротов пошел, скорее, от нечего делать. Надо было испить сегодняшнюю чашу до дна.
Пирожковая была пуста по причине отсутствия пирожков. Каширин одиноко сидел за столиком с черствым коржиком в руке. Увидев Кротова, он очень обрадовался. Кротов тоже купил коржик и еще какой-то остывший напиток цвета старой побелки, называемый отчего-то «кофе с молоком». Кротов их купил, но что делать с покупками, не знал и просто отнес их за столик Каширина, положив на матовый от царапин голубой пластик.
— Что же вы мне хотели такого интересного сказать? — спросил Кротов.
— Дело у меня отобрали, — сообщил Каширин.
— Это я уже знаю.
— Это дохлое дело, — сказал Каширин. — Можно было и не браться.
— Почему так?
— Потому, — ожесточенно отрезал Каширин. — Не по зубам потому что. Вы знаете, что остались фактически единственным свидетелем обвинения?
— Ваш коллега мне уже объяснил, — сказал Кротов. — Вежливо так. Обещал, правда, посадить за ложные показания.
— Даже так? — Каширин удивился. — Не ожидал… В общем, вы, конечно, можете поступать как знаете. Но если вы честный человек…
— А вы? — спросил Кротов.
Но Каширин не обиделся. Положил обе руки на стол и ответил очень спокойно:
— Я — честный человек. Только толку от этого маловато.
— Слушайте, кто этот, которого Новасардов ножом ударил? Что тут вообще происходит?
— Я вам расскажу, — так же спокойно и даже грустно
— Откуда же у него такие знакомые? — спросил Кротов, — Вместе в одной школе учились или как?
— Или как, — кивнул Каширин. — Я — следователь. Принял дело, допросил свидетелей. Если вы думаете, что у нас как в кино — снял трубку, и тебе все немедленно доложили на каждого гражданина Советского Союза в отдельности, — вы ошибаетесь. Лично я такого телефонного номера не знаю. Но когда начальник управления чуть не каждый день интересуется, как идет расследование, когда свидетели один за другим начинают отказываться от показаний, а потом звонит прокурор и советует Новасардова выпустить…
— Откуда? Из тюрьмы?
— Из ивээс. Изолятора временного содержания. Теперь так КПЗ называется.
— Интересная какая аббревиатура, — сказал Кротов. — ИВС. Иосиф Виссарионович Сталин.
Каширин ошеломленно посмотрел на него.
— Это вы сейчас придумали?
— Просто в голову пришло, — немного смутился Кротов. — Ну и что? Выпустили?
— Конечно, выпустили. Но сделал это не я. Вначале им пришлось дело у меня забрать.
— А вы бы не отдавали.
Вместо ответа Каширин сморщился и взглянул на Кротова как на слабоумного.
— Что касается потерпевшего, — продолжал Каширин, — его фамилия Батенин — он просто картежник. Игрок. Это удалось выяснить достаточно легко. Ну, что-то там за ним еще числится, но это уже не так важно. Я знаю лишь то, что игрок и директор солидной конторы пришли вместе в ресторан, посидели, покушали, поговорили, а потом директор взял нож и… Дальше вы все сами видели. Батенин, кстати, вчера умер. Операцию-то сделали удачно, но оказалось, что у него очень больное сердце. Инвалид с детства. Но перед тем, как умереть, успел заявить, что не ведает, кто его пырнул.
— Прямо итальянский сюжет, — покачал головой Кротов.
— Сюжет наш, отечественный, — вздохнул Каширин. — А вы зачем сегодня пришли? Боровой вас вызывал?
— Не вызывал. Напали на меня вчера вечером. Специально поджидали у подъезда. Хотели, чтобы я от показаний отказался. Ну, врезали пару раз. Но, как я понял, больше на психику действовали.
Каширин задумчиво кивнул.
— Примерно этого я и ожидал.
А Кротова эта задумчивость здорово разозлила.
— Искренне завидую вашей догадливости. Если бы я был так проницателен, то захватил бы вчера с собой кирпич. Что же вы меня не предупредили?