Мертвыми не становятся
Шрифт:
– И тогда, милый мой, я почешу тебе за ушком и что-нибудь спою, – заспанный голос Ани, словно падающий шелковый платок слегка лишь только взволновал бархатную тишину, что царила в салоне их автомобиля.
– Блин, облажался, – прищурившись и плотно сомкнув губы, произнес Стас.
– Хотел папке уже звонить, да? – нежась в теплой ладони, словно кошка на солнце, спросила Аня, не забыв зевнуть.
Когда она зевала, время для ее мужа останавливалось. Или же замедляло свой привычный ход. В любом случае, эта несуществующая и абстрактная трактовка превращалась в воображаемый кисель. Все, что было вокруг этого ангельского создания – расплывалось, проваливалось в небытие. Глаз одаренного художника сфокусировался лишь только на одном человеке – на том, который зевал, словно маленький львенок, который
Теперь, в фокусе было два человека.
Аня знала эту слабость своего человека и потому старалась подарить ему подобных моментов, как можно больше.
– Я вас вижу, – произнес Стас, коснувшись щекой лба сначала жены, затем своей дочери.
Аккуратно убрав руку, на которой покоилась теплая щека самой красивой и счастливой девушки этого города, не менее счастливый мужчина перемахнул через переднее пассажирское сиденье, оказавшись в кресле водителя. Поправив зеркало заднего вида и отыскав в нем глаза цвета летнего вечереющего неба, подмигнул и аккуратно дал машине ход. Открытый гараж впустил их в свои объятия, гостеприимно включив слабое освещение. Стас мысленно похвалил себя за то, что заведомо настроил освещение в доме, так как предположил, что прибудут они в темное время суток. Слабый световой поток шел из-под ниши стен, преломлялся на уровни полутора метров и рассеивался по всему свободному периметру. Остатки же его корпускул достигали разве что лишь уровня груди среднего человека. Средним человеком был Стас.
Подождав, пока ворота гаража закроются, Стас вышел из машины, обошел ее с левой стороны и открыл пассажирскую дверь. Анна протянула ему чадо.
– Ой, дай поправлю, – Аня принялась поправлять шарф, что предательски оголил шею супруга. – Надо греть ее тебе.
– Угу, – ответил Стас, довершая подбородком начатое женой. – Я мигом.
Детская комната располагалась на втором этаже дома, находилась рядом со спальней супругов. Стас уверенным шагом устремился было туда, но именно их спальня была сейчас подсвечена приятным пурпуром. Не мешкая, молодой папка отправился именно туда. Переступив порог их спальни, он подошел к кровати и уложил ребенка ровно посередине. Считай, что, между ними. Бережно накрыв дочь пуховым одеялом, он спустился к жене.
– Детская молчит, ты представляешь, – начал Стас, подхватывая Аньку на руки.
– Как так?? – искренне удивилась Аня, обвивая руками шею супруга.
– Ого! А ты стала еще легче!
– Прекрати. Вот увидишь: скоро я превращусь в пушинку.
– Украсишь мой роуч тогда.
– Так что там с детской? – вновь спросила Аня, прикрывая рукой голову мужа, которая прошла в опасной близости от дверного проема.
– Ровным счетом ничего, милая, – Стасу было не видно первой ступеньки и он безуспешно пытался нащупать ее ногой. – Почему-то подсвечена была именно наша спальня.
– Хм. Пожалуй, самое время тебе запустить руку в карман.
– Уверен, это не горит, – ему наконец-таки удалось отыскать ступень и теперь он уверенно шагал по лестнице вверх. – Мы позвоним твоим родичам завтра. Тем более что мы и так планировали к ним заскочить.
– Обещали, – внесла поправку Анна.
– Точно! И заедем.
– На обратном пути, – Анна вновь уберегла голову мужа от неминуемого столкновения с очередным дверным проемом.
– Совершенно верно, – уже шепотом ответил Стас, переступая порог их спальни. – Ой, гляди. А у нас гости.
Стас слегка наклонился, чтобы Аня тоже смогла разглядеть маленький пожелтевший березовый лист.
На дворе водила хоровод Осень.
Бережно уложив жену на кровать, Стас, выпрямился, с любовью взглянул на нее и отправился в ванную комнату. Вымыв руки, он вернулся обратно. Аня уже спала в крепких объятиях Морфея. Она лежала на левом боку и ее правая рука бережно укрывала их дочь. Накрыв их одеялом, Стас спустился вниз. Его влекло какое-то весьма важное дело и он никак не мог вспомнить, какое именно. Вымеряя шагами просторную комнату, он очутился на кухне. Подошел к холодильнику, открыл его, закрыл, затем открыл вновь и, почесав затылок, тупо уставился на содержимое. Его ног ненавязчиво коснулся холод и Стас, словно ужаленный десятком гималайских пчел, подскочил на месте и пулей устремился в гараж. По пути он больно ударился мизинцем ноги о пуфик, который, по всей видимости, существовал для одной лишь цели. Не замечая этой обидной боли, что в миг пронзила всю ногу целиком, Стас вихрем ворвался в гараж, распахнул заднюю дверь автомобиля и извлек из-под сиденья холодный пакет. Достав из него темно-фиолетовую пуповину, дрожащими руками он обмотал ее вокруг своей шеи, как велел Родион Георгиевич и, взглянув на часы, облегченно вздохнул. Было уже далеко за полночь. Часы, проведенные в напряженном ожидании, обвалом дали себе знать. Ноги Стаса превратились в спагетти и он, опираясь через раз о стены дома, побрел в комнату. Лишь только благодаря бесконечной любви к своей жене и ребенку, он смог преодолеть подъем по лестнице, дабы попасть в спальную комнату.
Завершив этот изнурительный подъем, Стас оперся руками в колени, дав себе немного передохнуть. Слабое мерцание привлекло его внимание и он поднял голову на свет: маджента струилась из под двери детской комнаты. Слегка озадаченный столько странным явлением, Стас подошел к запертой двери и прислушался. Хмыкнув, так и не решившись отворить дверь, он отправился к своим, решив, что расскажет о своих приключениях завтра.
Глава семейства, как всегда, проснулся раньше всех. Открыв глаза, Станислав прислушался к размеренному и глубокому дыханию, что раздавался за его спиной. Пролежав так с минуту, давая мозгу окончательно пробудиться, Стас вытянул вперед себя затекшую руку, приветствуя солнце, лучи которого пробивались сквозь осыпающиеся листья берез, что семейством росли под их окном. Деревья раскачивались в такт дыханию жены. Высвободив из-под себя другую руку, молодой художник принялся рисовать воображаемую картину, что возникла в его голове. То был утренний пейзаж, наблюдаемый в окно из домика на Кеплере. Стасу очень нравилось рисовать пейзажи далеких от Солнечной Системы планет. Его картины пользовались неплохой популярностью и его идеи довольно-таки часто одалживали кинорежиссеры снимающие фантастические фильмы. Однажды ему даже самому предложили сняться в очередной фантастической эпопеи, но он наотрез отказался от этой затеи, сославшись на мигрень. Закончив свой пейзаж, Стас отложил в сторону краски и нежно погладил пуповину на шее.
– Хотелось бы мне вдохнуть в тебя жизнь, что струиться извне испокон веков. Незримая подать и дань человеку, что бережно чтит твое естество…
– Невзирая на убыль бесконечности дней, – шепотом раздалось за его спиной.
– Аня, – произнес Стас переворачиваясь. Его сердце застучало чаще.
Анна, как и любая другая женщина, была особенно прекрасна в глазах своего мужа. Он часто ей говорил это, в ответ на что она мигом пряталась под одеяло и всячески протестовала его нежным комплиментам. Их дочь лежала между своих родителей и их внимание всецело было обращено на их крохотное творение.
– Скорее бы она вздохнула, – с хрипотцой в голосе, произнесла Анна, гладя малышку по ее крохотной голове.
– Мы сделаем это, – ответил Стас, целуя свою жену в голову. – Пойду машину прогревать. А ты пока собирайся потихоньку.
Взглянув на электронные часы, что стояли на прикроватной тумбочке, Станислав нахмурился и отправился в гараж. В гараже было прохладно, даже слегка морозно. Зима неумолимо подкрадывалась, вытесняя теплую, хоть и дождливую в этом году, осень своими леденящими чувствительную кожу щупальцами. Укутавшись в пижаму, которую Стас забыл сменить на нечто куда более теплое, он подошел к воротам, которые забыл закрыть до щелчка и ногой помог тем закрыться окончательно.
– Хотя какая разница? – недовольно буркнул художник, подходя к автомобилю.
Усевшись в остывшее водительское сиденье, он повернул ключ зажигания, включил печку на всю и довольный тем, что подогреет салон для жены, откинулся на спинку кресла.
– Дерьмо! – в сердцах выругался тот и, пулей выскочив из авто, устремился к запертым вратам. – Да лучше бы я рисовал столько же эпично, как у меня выходит косячить на каждом шагу! Ха-ха-ха! – Стас боролся с запертыми вратами, замок на которых через рас заедал. А в прошлый раз они открылись на удивление легко. Справившись наконец-таки с надоедливым замком, он пообещал себе, что сегодня же займется этим.