Мёртвый город
Шрифт:
Три минуты ходьбы, две - бега. На бегу куда проще поскользнуться, потерять равновесие и ухнуть в грязь. Рано или поздно падают все, даже самые ловкие и устойчивые. А когда ещё дорога то взбирается на холм, то съезжает в низину, где после трёх дней непрерывных дождей воды - по колено...
Вот опять после очередного шага земля вдруг уходит из-под ног. Не успеваешь даже выругаться толком, как оказываешься в ледяной ванне. Если, конечно, кто-нибудь способен представить себе ванну, в воде которой невозможно разглядеть опущенную туда руку. Бурая жижа размывается дождём и стекает по одежде, на стиснутых зубах
"Чтоб тебе пропасть, Тэнгер! Чтоб ты провалился в эту дрянь с головой и обратно уже не выплыл! Чтоб тебя бесы на том свете..."
– Привал пять минут.
"Тэнгер, ублюдок, я тебя обожаю!"
Рэлька не стал снимать ранец, просто уселся на пожухлую траву спиной к поваленному бурей дереву, пристроил треклятый мешок на мокрый ствол и расслабился. Впереди ещё добрых пять лиг, а усталость уже наполнила тело до отказа. Уснуть прямо здесь и сейчас мешала лишь промозглая сырость. Другие нойды точно так же, как и он, попадали там, где их застала спасительная команда. Сидели, мрачно глядя друг на друга. Будущие пастыри? Лучшие из лучших? Десять измученных, грязных, промокших и отчаянно замёрзших неудачников.
– Сила бесовская, у меня пальцы совсем не гнутся, - пожаловался Энгольд.
– Главное, ржа, чтобы ноги гнулись, - огрызнулся Пешта.
– Думай о лохани с горячей водой, горячем ужине и горячем гроге - поможет дотянуть до барака и не загнуться прямо тут, в этой дерьмовой каше. Тэнгер, ржа, видать, в лес по нужде пошёл... Может, его там медведь задерёт, а?
– Я бы не поставил на медведя против Тэнгера, - насмешливо отозвался Хамид - смуглокожий кезиец, занявший в десятке место целителя. Ему уже исполнилось двадцать шесть, и витал казался Рэльке человеком взрослым, умудрённым жизнью.
– Вы заметили, - спросила вдруг Флина, - что Тэнгер ни разу не упал? Не сегодня, а вообще. Сколько бы мы ни бегали, в какую бы мерзкую непогоду - он ни разу даже на колено не хлопнулся.
– Это потому, ржа, что ранцев с песком не таскает, как мы, - Пешта презрительно сплюнул.
– Нас гоняет, точно псов, а сам, ржа - так, прогуливается, да знай себе покрикивает. Пытается доказать, что мы - ничтожества, а он нам одолжение делает. Неудачники мы для него... Сукин сын!
Здоровяка маленько понесло - с усталости, видать. И Рэлька, обычно помалкивающий, как видно по той же причине сейчас не сдержался:
– Да он сам - неудачник. И, может, ещё поболе, чем мы.
– Рэля, не болтай языком...
– странным тоном произнёс Никлаш, делая испуганные глаза.
– Говорю, как есть, - он отмахнулся, досадуя, что даже друг не хочет понимать очевидного.
– Зовёт нас "неудачниками" потому как сам неудачник. Неужто, не ясно?!
– Рэля... пф!
– лицо у Никлаша будто одеревенело, и Рэлька обернулся, холодея...
В кустах у обочины стоял Тэнгер, совсем близко - шагах в пяти. На отдыхающих подопечных он не смотрел, но сомнениям не было места - мастер-наставник наверняка слышал последние прозвучавшие слова.
– Подъём!
– ровным голосом скомандовал гигант, словно не замечая смятения юного нойда.
– Осталось немного, один хороший рывок - и вы дома. Искренне советую сил не жалеть и показать мне, что вы способны на большее... нежели пустопорожняя болтовня. Ну же, братья неудачники, подбирайте из грязи свои вялые зады, и вперёд. Вперёд!
* * *
"Мы все боялись старика Тэнгера. Наверное, даже Хамид его опасался. Одно Небо знает - почему. Злость он на нас не срывал, учил на совесть, и главное - никто из нойдов не был ему безразличен. Может, всех отталкивала чудовищная тяжесть ответственности, которую этот человек нёс на своих плечах? Он не сближался с нами, ни с кем не завязывал приятельских отношений, будто сам чего-то страшился; будто считал, что ниточки "лишних" связей сделают его слабее, и эта слабость перейдёт на всех парней и девчонок, оказавшихся под его началом.
И сестру Лойзу мы тоже боялись. Ну, во всяком случае, некоторые из нас. Я вот точно дрейфил, думал: учует. Как Ксана, только ещё быстрее. Едва на меня взглянет, и вмиг всё поймёт... Наверное, я ей тогда совсем дурачком показался..."
* * *
В комнате пахло травами. Валерианой и чем-то ещё, хорошо знакомым... Шалфеем? На подоконнике исходила ароматным паром кружка из белой глины. Батя в похожей посудине всякие отвары делал, белая глина - сама по себе штука целебная, даже если в ней простую воду держать.
– Зуб болит, - буркнула Лойза Меренг.
– Не отвлекайся, будь любезен.
Нет, она не читала мысли Рэльки, ей для выводов хватало обычной внимательности. Между прочим, Меренг - вовсе не было прозвищем. Самое что ни на есть настоящее родовое имя. Возможно, желая подчеркнуть это для других, чующая требовала называть себя не "сестра Лойза", а "госпожа Меренг". Так и звали; и улыбаться при этом не рисковали.
– Не отвлекайся, - повторила недовольно менталь, - неужели, трудно хотя бы пару минут просто не думать?
– Трудно, - честно признался Рэлька.
Секунд двадцать женщина молчала, словно прислушиваясь к чему-то, потом вздохнула.
– Ладно, с этим ясно. Ментатом тебе не бывать, - она с глубокомысленным видом поскребла мизинцем узкий подбородок.
– Зато у тебя сильная врождённая защита. Редкий дар.
– Я знаю, - он ответил машинально, заметил удивление во взгляде Лойзы и пояснил: - Мне это чую... ментат один сказал. Брат Малеш.
– Ну да, - кивнула она без выражения, - конечно же, Мал, кто ж ещё... Он всё ещё таскается в паре с Даймом?
– Да, госпожа Меренг.
Рэлька вдруг успокоился. Лойза знала брата Малеша. Лойза знала дядю Даймира. Это для Рэльки наверняка было хорошим знаком. Ему подумалось, что она сейчас ещё что-нибудь спросит о маршалах, но, вопреки ожиданиям, Меренга молча подвинула к себе толстую тетрадь в потёртом кожаном переплёте и открыла её на странице, заложенной самопишущим пером. Рэлька увидел белые листы, аккуратно расчерченные в таблицы, подобно приходной книге какого-нибудь торговца. Часть колонок и столбцов была заполнена именами и цифрами, где-то просто стояли крестики, похожие на маленьких паучков.