Мертвый кортеж
Шрифт:
Что это? Последние конвульсии, непроизвольные сокращения мышц? Или же что-то большее?
Когда она посмотрела ему в лицо, глаза Бака были широко открыты. Голова медленно приподнялась, и он уставился на нее стеклянным, безжизненным взором — точно какая-то кукла, чертовски натуральная, но напрочь лишенная души.
Не понимая, что происходит, Эмма подалась назад, с утроенной энергией борясь за собственную руку. Наконец ее ладошка выскользнула из грубой и холодной кисти Хорника. Эмма спешно вскочила на ноги и попятилась к двери, а Бак тем временем
Внезапно она услышала голоса, затем до ушей долетел звук шагов множества ног. Эмма затравленно оглянулась через плечо.
Кто это? Кто принес в ее дом новые звуки? Возможно, это подельники мужа. Но почему они так орут?
Бак уже почти поднялся, когда дверь кабинета распахнулась от мощного пинка и внутрь ворвался Алекс Моукер собственной персоной. В каждой руке владыки Южного Бокстона было по револьверу, а позади Пересмешника столпились верные «птенцы», один из которых держал за плечо Арнольда. Запястья дворецкого связали толстой веревкой, а в рот вместо кляпа вставили чей-то грязный носовой платок.
Эмма прижалась к стене, не зная, кого следует бояться больше — мужа, неожиданно восставшего из мертвых, или же сумасбродного мафиози, который, судя по оружию в руках и обильной свите, пришел сюда не дружеское сочувствие выказывать.
«До чего же все-таки ненадежны люди», — подумала она с тоской. Стоило бедняге Баку захворать, и вот, глядите, соратник по Квартету уже тут как тут, дерзко вламывается в его дом с явным намерением отправить сраженного недугом товарища в Покой!
«Какая же сволочь этот Моукер!» — решила Эмма, с ненавистью глядя на тяжело дышащего хозяина Юга.
— Ба! — воскликнул тот, с кривой ухмылкой глядя на Хорника. — Да это же мой старый дружочек, Бак! Привет, старина! Тебе, говорят, нездоровится?
Бычара медленно выпрямился — насколько мог в своем нынешнем состоянии — и, подняв голову, мутным взглядом посмотрел на Моукера.
— Твои ребятки, по крайне мере, утверждали, что выглядишь ты неважнецки… — продолжал Алекс, — и я, наблюдая тебя сейчас, склонен с ними согласиться. Как считаешь, порция свинца поможет твоему организму восстановиться от заразы?
С этими словами он поднял правую руку и выстрелил Баку в плечо. Эмма от неожиданности вскрикнула. Словив пулю, Хорник слегка пошатнулся, но устоял на ногах и даже не пикнул. Выровнявшись, он сделал еще один шаг вперед.
— О, ты погляди, кажется, действительно помогает! — восхитился Алекс и выстрелил снова, теперь — с левой.
Еще одно попадание, прямо в печень, но Бычара этого словно не почувствовал — как ковылял к дверям, так и продолжил, в том же неспешном темпе шаркая тапками по ковру.
Моукер нахмурился, явно недовольный тем, что Бак до сих пор шевелится. Он
«Птенцы» за спиной Пересмешника забеспокоились, зашептались. Болтали о магии, об амулетах и оберегах; кто-то припомнил даже некромантию. И действительно: в тот момент Хорник больше всего походил на зомби, которого, вопреки смертельным ранам, гонит вперед чудодейственная мощь темного волшебства.
— Вирм бы тебя побрал! — выругался Моукер и в сердцах отшвырнул пистолет с опустевшим магазином в сторону. Стукнувшись о стену, оружие плюхнулось на пол да так и осталось лежать, но Алексу до него уже не было никакого дела. Направив второй пистолет вверх, он прищурился и нажал на спусковой крючок.
Миссис Хорник не сразу оценила все коварство замысла. Лишь через секунду она поняла, что Пересмешник целился в веревку, удерживающую люстру под потолком.
Бычара остановился, словно почуяв подвох.
А в следующую минуту чудовищная конструкция обрушилась на него всем своим весом. Огромная, почти шесть футов в диаметре, она припечатала Бака к полу, точно подошва ботинка — ничтожного червя. От удара металлические дуги погнулись, а свечи, вывалившись из плафонов, рассыпались по ковру.
— Ну что? Хватит с тебя? — победно воскликнул Моукер, глядя на Хорника, вяло барахтающегося под горой хлама.
Одна из свечей упала на ковер рядом с лицом Бака, и язычок пламени лизнул плотно сжатые губы, которые неожиданно вспыхнули, точно политые керосином.
— Боги! — вырвалось у Эммы.
Хорник под обломками задергался с утроенной силой. Подобно выброшенной на берег рыбе, он беззвучно шлепал губами, а стеклянные глаза вылезли из орбит, будто невидимый великан стиснул его тело в огромной пятерне. Эмма и Пересмешник, Арнольд и «птенцы», словом, все, кто в тот момент находился в кабинете, ошарашенно наблюдали за конвульсиями Бака. Тело Хорника светилось изнутри желтым светом, словно неизвестные лилипуты развели в его желудке костер, который с каждой секундой пылал все ярче. Не светилась только левая рука, безмятежно спящая среди металлических обломков.
Моукер покосился в сторону Эммы.
— Что с ним такое, женщина? — требовательно вопросил он.
Испуганно глядя на хозяина Юга, Эмма лишь пожала плечами.
— Сама не знаю… — пролепетала она.
Мучения Бака продлились еще с полминуты, а потом желтый свет погас так же внезапно, как вспыхнул, и Хорник бессильно обмяк под люстрой. Похоже, наконец-то умер, но что тому стало причиной — пули Моукера или же пылавшее внутри пламя, — никто из зрителей так и не понял. Глаза и рот Бычары по-прежнему были открыты; в тот момент он более всего напоминал аляповатое чучело, состряпанное неумелым таксидермистом.