Мертвый разлив
Шрифт:
– А если попросят? Ты не весь ли боезапас расстрелял – а, Михей? Дорвался наконец!
– Да уж, погуляли, – неопределенно пробурчал тот.
– “Подсчитали – прослезились”?
– Вроде того. А куда было деваться? Если б я его не подбил…
– Может, он и сам бы иссяк?
– А если нет? Или ты все же лопухнулся бы? Нет, деваться было некуда – не продолбай мы его насквозь…
– Много осталось патронов?
– На пару очередей хватит. Или на три, – Гризли с сожалением сплюнул. – Подбрось мне гранамет на всякий случай, и поплыли отседа, пока ходульник не вернулся с подмогой.
– Все-таки поплывем?
– А куда денешься? На суше свои радости, а так хоть быстрей.
Вадим передал гранамет наверх и снова направил бэтрик в поток, сразу выгребая на быстрину. И опять потянулась минута за минутой, томительные и однообразные, как проплывавшие по сторонам берега. Впрочем теченье реки замедлялось, а дно постепенно поднималось, так что вода разливалась все шире, затопляя окрестные леса. И желанные островки наконец появились, несколько оживляя пейзаж. Чужеродные водные страшилы больше не попадались: видно, здешние глубины для них недостаточны. А может, им уютнее было на окраинах, ближе к своему непонятному миру. Взамен по экрану эхолота все чаще мелькали подвижные искры, как будто речная рыба перебралась теперь в низовья, в спокойные и не столь опасные воды.
– А вот интересно, – произнес Вадим, – если все воды губернии, грунтовые и осадочные, стекают на дно здешней чаши, то куда они затем деваются? По идее наш город давно уже должен стать подводным, а все мы – обзавестись жабрами. Подумаешь, подземку затопило да позаливало подвалы, – это же мизер!
– По идее всего этого вообще не бывает, – резонно возразил Гризли. – Не ломать же голову над каждой ерундой?
– А над чем ты ломаешь ее, родной? Ты бы свои мускулы так же берег от перегрузок. Крутарь!
– Можно подумать, ты – овечка, – огрызнулся тот. – Честно сказать, не ожидал.
– Чего?
– Ты ведь за всю ездку даже не сдрейфил ни разу.
– Это я-то? – усмехнулся Вадим.
– По крайней мере, не запаниковал. Ни одного неверного шага – как у того компа. А ведь поначалу любой может сорваться.
– И что? Да, я не овца, но ведь и не хищник, как вы. Или к вам больше подходит – “паразиты”?
– Но-но!..
– Это зоологический термин, расслабься… У вас, крутарей, и впрямь больше сил, чем у прочих, но ведь агрессивности тоже? Так вы утверждаетесь: через насилие, через подавление других. В каждом из вас живет зверь, которому он служит, которого ублажает, – как в остальных доминируют овцы, более всего нуждающиеся в гарантированной кормежке и теплом хлеве. А вот я не служу никому.
– И радуйся, – буркнул Гризли. – Подумаешь, никому он не служит! Между прочим, я тоже подчиняюсь одному Брону.
– Н-да, – разочарованно заметил Вадим, – это я увлекся. Действительно, что тебе до абстракций? Скукотища! Ты ж у нас практик, верно?
Оба замолчали, каждый вернулся к своим делам и мыслям, благо обстановка располагала.
Так что там насчет пространственных поворотов на тивишном экране? – спросил себя Вадим. Недаром же он показался похожим на мысле-оболочку ! Правда, ею отражаются лишь тонкие, ментальные поля, а вот экран явно способен на большее, охватывая весь материальный спектр: от сих полей до вещества. Как и Бугор, кстати, – это их роднит. Разница в масштабе. Но там разворот уносит в неясную даль, а что делается здесь?
В конце концов, бог с тем, как устроена сама вставка, – но вот откуда берутся видения и как пересылаются? Не по тивишным же кабелям? И не по воздуху – эдак никаких мощностей не хватит, да и я бы почувствовал. Сигнал будто рождается в самой вставке, а затем проецируется на экран, изливаясь невидимым светом. Рождаться в такой крохе он не может, это было бы полным абсурдом, – значит… Подпространственный пробой? Господа, поздравляю! Крайности вправду смыкаются: примитивнейшая передача по проводам, при почти полном забвении эфира, – и тут же, рядом, мгновенная, беспомеховая, всепроникающая связь, годная даже для телепатем. И кто этим потчует – нас, прочих?
– Пора выбираться, – неожиданно сказал Гризли. – Видишь тот дубище? Правь на него.
– А подкрепляться еще не пора? – проворчал Вадим, однако машину повернул.
Дуб и впрямь оказался приметным: неохватный, кряжистый, с могучими разлапистыми ветвями, смахивавшими на стволы. Миновав бывший берег, заметный лишь благодаря подступившим к нему деревьям, в большинстве мертвым и даже успевшим прогнить, они поплыли дальше, петляя меж стволов и старательно избегая предательских топей, смыкавшихся вокруг реки, – где бэтрик мог завязнуть надолго. Потом, когда днище стало цепляться за коряги, наконец выбрались на сушу – хотя сушей этот пропитанный влагой грунт можно было назвать с большой натяжкой. По счастью, выжившая в такой сырости трава еще как-то скрепляла поверхность, и бэтрик катил по ней довольно уверенно, лишь иногда шины проскальзывали на глинистых плешах. Даже следов за ним не оставалось – во всяком случае, их вряд ли удалось бы разглядеть с воздуха.
Добравшись до дуба, бэтрик остановился. Вблизи дерево выглядело еще громадней, обхватом ствола соперничая с небольшой башней, а размахом кроны не уступая многим храмовым куполам. Как видно, жилось ему здесь вольготней, чем прочим породам, и к погодным перепадам он оказался терпимей. Неудивительно – с такой-то корой и такими корнями.
– Ну, партнер, на выход! – распорядился Гризли, сам же показывая пример (следуя коему, Вадим не забыл прихватить убойник). Спрыгнув на хлюпающую землю, они обогнули бэтр, распахнули дверцы кузова. Затем, подмигнув Вадиму, крутарь коснулся корявой коры, и в дубе открылось просторное дупло, замаскированное искусно пригнанной крышкой. Впрочем за ней еще обнаружилась стальная дверь с номерным замком, как у сейфа.
– Что ли, тайник? – поинтересовался Вадим. – Вроде перевалочной базы, да?
– Подальше положишь, поближе возьмешь, – назидательно молвил Гризли. – Мы уже наследили на всем пути – почем знать, кто рванет нам на перехват в следующий раз? Тут товар будет целей, да и нам проще улепетывать налегке. А за ним кто-нибудь как-нибудь смотается темной ночью… Отвернись-ка, – предложил он вдруг. – К чему лишние знания, верно?
Пожав плечами, Вадим отошел в сторону, с любопытством озирая окрестности. Спустя минуту напарник окликнул его, и вдвоем они споро перекидали в распахнутый зев бо льшую часть тюков, оставив в кузове лишь несколько – видимо, образцы.
– Ну вот, – удовлетворенно произнес Гризли, готовясь захлопнуть дверцу, – теперь можно и домой.
– Стоять! – внезапно шикнул Вадим, твердой рукой направив на него огнестрел. – Замри, понял!..
Верзила оцепенел, уставясь на Вадима в полной растерянности, даже слегка отвесив челюсть. Выбросив свободную руку, тот зацепил напарника за толстую шею и с силой рванул в сторону, сразу выстрелив. Гризли шатнулся к бэтру, а прогрохотавший вплотную заряд угодил в длинное смоляное тело, уже налетавшее на них, будто гигантское копье, пущенное великанской рукой. Выстрел не остановил тварь, однако сбил ей прицел, и она врезалась в вездеход, исторгнув из него протяжный звон, словно из колокола. Но тут же вскинулась над землей снова – упругими блестящими кольцами, на миг окаменев. Вадим опять выстрелил, и почти разом грянул убойник Гризли. Сдвоенный удар опрокинул гада в лужу, фонтаном взметнулись яростные брызги – и все кончилось. Только еще какое-то время колыхалась вода, укрывшая молниеносного хищника – кажется, таки крепко подраненного.