Мертвый
Шрифт:
Эхо в пустом КПЗ было еще то! Артем привалился к двери и крикнул в ответ (все какое-то развлечение):
– Нет, не сплю. Чего тебе?
– Меня Злата зовут, а тебя как?
– Артем.
– Красивое имя, – похвалила Злата, – а чай у тебя есть, Артем?
– Нету.
– А курево?
– Я не курю.
– Беда, – пригорюнилась Злата, – как же ты жить-то будешь дальше без курева?
– Жил как-то до этого – и ничего.
– Эх, Артемка, лихой ты, видно, парень, четверых завалил! Но только о прежней жизни теперь забудь.
– Чем лоб не намажут? – удивился Артем. Про «гуся» он понял интуитивно и тему эту развивать не захотел.
Злата засмеялась:
– Э-э-э, да ты еще совсем зеленый! Первый раз на нарах, да?
– Первый, – ответил Артем осипшим голосом.
Ему так стало себя жалко в этот момент, до слез.
– Ну, ничего, – успокоила цыганка, – еще все узнаешь, время у тебя много будет. «Намазать лоб зеленкой» – значит, расстрелять. Шутка такая, понял? Чтобы пуля инфекцию в мозг не занесла.
И цыганка весело рассмеялась. Ей-то что? Ей расстрел не грозил. Как понял Артем, она здесь 15 суток отбывала за приставание к прохожим с гаданием.
– Понял, – пробурчал он и горло сжалось в попытке сдержать стон.
А цыганка все не унималось, видно, скучно ей было. Да и дежурный не прерывал их разговор, ему тоже, наверное, в развлечение. Впрочем и самому Артему так было легче, отвлекало от мыслей о будущем.
– Тебе лет-то сколько, Артем?
– Двадцать исполнилось весной.
– Эх, – опять вздохнула цыганка, – совсем молоденький, сам себе жизнь сломал! Успел хоть с женщиной-то побыть, а?
Артем смутился и для чего-то стал оправдываться:
– Да я только три дня назад из армии пришел!
– Совсем плохо, – отчего-то огорчилась цыганка и надолго замолчала.
Он еще постоял у двери и сел на нары. Но тут опять послышался голос Златы, зовущий теперь дежурного:
– Слышь, сержант, подойди к кормушке, а?
– Ну, чего тебе опять? Спать пора, ночь на дворе! – отозвался тот.
Однако кобениться не стал и, звеня ключами, прошел по коридору мимо камеры Артема туда, где сидела Злата. Послышался звук открывающейся и откидывающейся кормушки. Артем встал опять и прижался ухом к глазку в двери – было интересно, что они там будут делать?
– Слушай, сладкий, – донесся тихий голос цыганки, – пусти меня к нему на полчасика, а? Парнишка женщины никогда не знал в своей жизни и теперь, может, так и не узнает больше. Жалко его, сил нет!
Сердце Артема заколотилось и дыхание перехватило. Он весь обратился в слух.
– Да ты чего, – зашептал в ответ сержант, – а если проверка? Тоже мне, жалостливая нашлась!
– Какая еще проверка в ночь с воскресенья на понедельник? Я что, первый раз здесь, что ли? Все проверяющие дома спят, утром на работу. Пусти, а, начальник? Дай пареньку раз в жизни женского тела попробовать. Что тебе, жалко что ли чужого-то?
– А мне что за это?
– А что ты хочешь? – игриво спросила Злата.
– Ночью зайду? Не откажешь?
– Ох, да приходи, сладкий, как тебе отказать? Ты парень вон какой видный, в форме и при погонах! Чайку только завари сначала покрепче.
– Ладно, – решился младший сержант, – скоро должен дежурный по отделу заглянуть. Потом готовься.
– Стой, подожди, – опять зашептала Злата, – хоть в туалет выпусти, в порядок себя приведу.
Вновь загремели ключи, Артем услышал как открылась дверь и Злата, хихикая, пошла в туалет, что был расположен в самом конце коридора, за углом.
Он упал на спину, стукнувшись лопатками о голые доски нар и замер, только сердце громыхало в груди в такт бившейся в голове мысли: «Неужели?».
***
И вот в двери камеры загремели ключи, а в приоткрытую щель ловко скользнула худенькая женская фигурка.
– Эй, Артем, привет! Это я, Злата.
– Привет, – тихо ответил Артем, и голос его дрогнул. Что еще сказать, он не знал, поэтому молчал.
Злата ловко запрыгнула на широкие нары и встала во весь рост, покачивая бедрами на уровне его лица. Он глядел на эти шевелящиеся цветастые юбки и не понимал, что ему делать дальше. Злата, похоже, все это просекла сразу и тихонько засмеялась.
– Ничего не говори, ничего не делай, просто смотри на меня!
И она стала раздеваться, постепенно снимая с себя многочисленные одежды. Под последней юбкой не оказалось ничего, только больше угадываемые, чем видимые темные волосы проступали на неожиданно белом теле в полумраке камеры там, где у женщины начинаются ноги. Она села перед ним на корточки, расставив колени по бокам его бедер. Там, между ними, все тонуло в таинственной темноте и Артем не мог оторвать от этой темноты взгляда.
– Что, нравлюсь я тебе? – с вызовом шепнула Злата. – Скажи, нравлюсь?
Он с трудом оторвал взгляд от ее распахнутых ног и поднял голову выше. Грудь у Златы была совсем маленькая, но приятной формы, а черные в полутьме соски задорно торчали в разные стороны. Артем почувствовал, как напряглись его джинсы в районе паха. Он поднял голову еще выше и встретился с ее глазами, блестящими и огромными. Так ему тогда показалось.
Лишь потом, вспоминая все не по одному разу, он понял, что цыганка была, в общем-то, обычной бабенкой небольшого роста, лет около тридцати, если не больше – с маленькой грудью, коротковатыми ногами и самой заурядной внешностью, к тому же – с большим носом, украшенным горбинкой. У нее не было спереди одного зуба, а на соседнем поблескивала золотая коронка. Впрочем, она этого ничуть не стеснялась, улыбаясь ему во весь рот. Да и глаза у нее были совсем не огромными. Увидь Артем такую на улице – точно прошел бы мимо, даже не посмотрев в ее сторону.