Мерзиния
Шрифт:
Он спустился на перрон. Казавшаяся издалека монолитной, масса неопределённых размеров и цветов распалась на отдельных людей.
Огромная толпа клерков и Госслужащих, традиционно едущих на службу к девяти, прибывала. От серых, чёрных, синих и коричневых деловых костюмов и чёрных юбок с белыми блузками у женщин, взгляд привычно перешёл на купол станции: потёки грунтовых вод методично сочились по потолку и стенам. Ничего, дренаж работает: жидкость сливалась в приямки и утекала куда-то вниз, к системе насосов.
Протиснувшись через толпу, Леонид занял место во втором ряду к
Вовремя он подошёл – вот и поезд. Хоть машинисты метро пока более-менее соблюдают график… Но всё равно – в целях «экономии электроэнергии и оптимизации доставки пассажиров» интервалы доходят утром, в самый час пик, до десяти минут… Ночью – и до двадцати.
А раньше семи утра и позже одиннадцати вечера метро не работает: профилактика. Хотя чего там «профилировать» – в рабочем виде только несколько допотопных составов. Их из последних сил латают купленные за валюту специалисты от производителя – бригада высококвалифицированных механиков.
А толку!.. Регулярно какие-то составы приходится снимать с маршрутов прямо среди смены… Тогда из депо срочно выгоняют собранный, словно конструктор Лего, из вагонов разных годов выпуска, резервный поезд… Про закупку новых вагонов речи не идёт: денег на такие излишества выделить неоткуда. Бюджет страны и без того перегружен.
Счастье ещё, что на работу теперь ездит всего несколько десятков тысяч, и только служащих. А не сотни тысяч рабочих и инженеров, как бывало лет двадцать назад: почти все промышленные предприятия и заводы, не говоря о разных Проектных институтах, закрыты. Навсегда. Здания, земля, станки и оборудование распроданы. Или расхищены.
Ввалившись с толпой в свою дверь, Леонид поспешил протиснуться к дальней двери – ехать восемь станций. Серые обезличенные массы в костюмах и форменных юбках-блузках, вливающиеся на двух следующих станциях, прижимали его к холодной створке всё сильней…
Но через пять остановок стало куда легче – служащие выходили и торопливо двигались к местам работы. В последние годы они казались Леониду толпой покорных и отчаявшихся овец, раз и навсегда следующих проторённой тропой на тощее пастбище… И готовых терпеть это вечно. Возможно, на этот образ его натолкнули равнодушные и погруженные в собственные проблемы лица.
А, собственно, разве они и впрямь не едут пастись? Стричь травку льготных зарплат и всяческих «пособий»? Госслужба – чуть ли не единственная оплачиваемая пока гарантированно работа. За неё держатся. Многие даже выучили Государственный язык…
Он – тоже. Выучил.
И пусть платят не бог весть как, но платят. Стаж идёт. Не то, что в «частном секторе», где сегодня ООО или СП есть, а завтра – разбежалось, заметя следы и ликвидировав документацию – контрмеры против Налоговой. Вот и ищи потом данные по архивам, чтобы доказать, что ты работал, и пенсию начислили хоть чуть-чуть побольше, чем Социальное Пособие!..
Когда однажды он по делам службы побывал в Госархиве, его поразило число скандалящих и чуть ли не лезущих на штурм окон стариков и пожилых женщин. Но куда больше – особенно стариков-мужчин – просто
С этой картиной резко контрастировали равнодушные лица лентов, следящих «за порядком» и вышвыривающих за двери слишком разошедшихся… Или уводящих под белы ручки идиотов, помянувших Верховную Власть.
На своей станции Леонид вышел свободно: вагоны опустели.
В пригородах почти никто не работал, и ехали туда единицы – по делам, или к родственникам.
До здания Госкомстата пешком пять минут. Здесь, в центре города, сконцентрированы основные службы Администрации – разные Комитеты, Комиссии, Хокимияты, Министерства и Ведомства. Без которых жить станет ну просто «невозможно»…
Иной раз Леонид думал, что если вдруг все казённые здания окажутся на Луне, основная масса населения вздохнёт с огромным облегчением!.. Потому что тогда никто с них не будет требовать всяческих СПРАВОК…
На работе пришлось работать. Квартальный Отчёт. А практически сразу за ним – и полугодовой. Леонид автоматически подправлял данные, проходящие через его, как руководителя подразделения, руки.
Вот эта цифра явно занижена. Ну-ка, посмотрим, что в прошлом квартале…
Ага, значит, сделаем на ноль два процента выше: прирост крайне желателен. Или его нужно «нарисовать»!.. Ну а провальное падение вот этого производства придётся подкорректировать. Так, теперь лучше. Никто не придерётся.
Для официальной статистики падение в полтора раза никуда не годится. А вот на ноль три процента – допустимо. Словно работа ещё ведётся, и есть надежда на рост чего-то там…
Страна живёт, работает, развивается. Движется к Светлому Будущему. Как бы.
Леонид не обольщался: всё, что он обрабатывал, ещё раз пять будут просматривать, и «дообрабатывать» после него. После чего данные уйдут туда, Наверх, и в МинПропаганды. И оно хвастливо объявит об очередных «победах», «одержанных трудящимися Страны» в нелёгкой борьбе за процветание, благосостояние и полное счастье всех Граждан нашей Великой, Свободной как никогда, и Независимой… Статистика – Леонид давно понял – просто продажная шлюха на службе Высшего Госаппарата. Помогающая запудрить мозги затюканному населению, не имеющему возможностей купить себе какие-то газеты, кроме местных, или какие-либо каналы ТВ, кроме Официальных.
Но! Пока ему платят зарплату, можно совесть засунуть себе в… И поработать.
К концу рабочего дня, ближе к двум, ему на мобильный позвонило начальство:
– Леонид Александрович?.. Здравствуйте.
– Здравствуйте, Хуснутдин Хайруллаевич!
– Я по поводу э-э… проблем в металлургии. Что у нас с медью?
– Вам по факту, Хуснутдин Хайруллаевич… Или как пойдёт в Секретариат?
– По факту, по факту, Леонид Александрович. – в ухе раздалось достаточно сердитое сопение. Похоже, начальство изволит гневаться. Значит, есть повод. Не иначе, звонили с Самых верхов.