Месседж от покойника
Шрифт:
Голова его была слегка запрокинута, как будто он решил присесть отдохнуть и полюбоваться небом в столь необычном месте и в столь необычное время.
Ни крови, ни видимых следов насилия.
– Начальство велело без вас ничего не трогать, – подошел к Хопкинсу детектив в штатском. – Эксперты здесь. Если не возражаете…
– При нем были документы?
– Паспорт гражданина Польши. Наличные в бумажнике – около трехсот долларов. Калифорнийские водительские права. Три кредитные карты… Грег Ставиский – это все, что мы знаем пока.
Хопкинс кивком пригласил экспертов к работе.
– Можно его паспорт? – Олег переснял на телефон фото умершего. – Если разрешишь, я проедусь по парку – здесь пока все равно я не нужен.
– Только не бери мой автомобиль! – проворчал Хопкинс.
В патрульном грузовичке Потемкина вез Эрик Редвуд, начальник здешней охраны. Тем Эрик был хорош, что все делал вовремя. Вовремя отвечал на вопросы – достаточно подробно, но не становясь назойливым. Вовремя умолкал. Обращал внимание Олега на вещи вроде малозначительные, но которые могли оказаться полезными, – провез к запертому входу, так запрятанному в глубине парка, что сам Потемкин в жизни туда бы не добрался. Показал тот участок территории, который вплотную подходил к жилым домам, – отсюда ничего не стоило проникнуть на территорию парка.
– Ну и что? – поинтересовался Потемкин. – Часто кто-нибудь сюда проникал?
Редвуд широко улыбнулся:
– На кладбище? Ночью? Я, знаете, здесь не первый год работаю, сэр, а ночных смен до сих пор не люблю… Так и чудится – то бегает кто-то за кустами, то из склепа какие-то звуки доносятся… А в мавзолеях внутри вообще жуть… Ну что значит жуть? – Эрик вдруг спохватился, не сказал ли лишнего. – Работа такая.
– Давайте сделаем еще один круг! – попросил Олег.
Для него всегда «привыкание» к месту действия значило очень многое.
Минут пять они ехали молча.
– А какие участки парка самые… популярные, что ли? – Потемкин усмехнулся: – Не знаю, как правильно спросить.
– Вы имеете в виду – могилы знаменитостей? Их много. И показывать их вообще-то запрещено, потому что они – частная собственность семей. Но вам-то можно. Я вообще получил приказ вице-президента оказывать вам всяческое содействие, сэр. Значит, знаменитости. Ну в первую очередь – Майкл Диксон. Когда он умер, тут такое творилось…
– Представляю.
– Нет, не представляете, сэр. Тут и полиции пришлось поработать, и у нас были утроенные наряды – и все равно не справлялись. Да, я вам обязательно покажу вход в здание, где он лежит.
– Только вход?
– Здесь есть мавзолеи старые, туда можно просто войти. И новые – относительно, конечно, им лет по тридцать, – туда вход только родственникам и только по пропускам.
– Ну везите ко входу… – Олег рассматривал огромное здание, беломраморные этажи которого вместили тысячи захоронений. Красиво, что и говорить.
Редвуд тем временем подвез его к боковому входу, куда вела с улицы недлинная лесенка, указал на дверь, выложенную цветными стеклами.
– Вот здесь его саркофаг – напрямик от этой двери. Но отсюда входа нет ни для кого. Сейчас повезу вас к центральному.
Центральный вход в мавзолей выглядел помпезно – высоченные арки, резьба по мрамору, бронзовые светильники, античные скульптуры.
Потемкин хотел было пройти вовнутрь, но сидящая на входе женщина категорически отказалась его впустить. Вмешался Редвуд. И только после разъяснений, разговоров по уоки-токи, а потом по наземному служебному телефону Олег был допущен в помещение.
Они с Эриком шли по нескончаемым коридорам, где стены были разбиты на ячейки, в каждой – захоронение, от пола – до высоченного, метров в семь, потолка.
Были ячейки побольше и поменьше. Были захоронения вне стен – как саркофаг розового мрамора у Майкла Диксона. Но и таких саркофагов было в этом гигантском мавзолее десятки. Потемкин с Редвудом стояли у тяжелой чугунной цепи, отделявшей саркофаг мировой знаменитости от общего зала. На постаменте лежали два букетика квелых полузавядших цветов.
– Видели бы вы, что тут творилось, когда Диксон умер, сэр! – Эрик взглянул на Потемкина, проверяя, насколько интересна тема. Убедился, что интересна, и продолжал: – Одних автобусов телевизионных для прямой трансляции, со спутниковыми антеннами, – штук пятнадцать… А какие толпы осаждали кладбище! Сюда, где мы с вами стоим, никого не пускали из тех, кто не включен в список. А в списке – только члены семьи и близкие, около тридцати человек. Но знаете что? – Редвуд сделал хорошо отработанную драматическую паузу. – Самое интересное, что эти-то, из списка, сюда совершенно и не стремились. В первые дни после похорон еще двое-трое заходили, а после – никого… И на годовщину из заявленных пришли человек пять-семь, может.
Зато снаружи творилось в первые дни что-то невероятное. Горы цветов, подарки, открытки, игрушки… Люди часами выстаивали в очереди, только чтобы попасть к этой двери. Посмотреть сквозь стекло… А стекла тут цветные и непрозрачные, через них ровно ничего не видно. Так что были толпы, а теперь вот – никого и ничего, сэр.
– Хорошо, тут все понятно, – сказал Олег. – Редвуд, а теперь отвезите-ка меня в то место, где у вас дворец. Не знаю, как точно он называется… Там еще небольшой музей рядом.
– С удовольствием, сэр. Я так и считал, что вы захотите осмотреть музей.
«С чего бы это?» – подумал про себя Потемкин. А вслух сказал:
– Я там вообще-то бывал.
– Но это было еще до всего, – сказал Редвуд с доверительным видом младшего коллеги по сыску, делящегося ценной информацией. – До похищения кубка, я имею в виду, сэр.
– Да-да, – подтвердил Потемкин рассеянно, так как ни о каком похищении понятия не имел. – Кстати, расскажите подробности.
– Да, сэр, как старшему по званию. История такая: у нас этот музей – вроде бы небольшой, но вещи там бывают очень редкие. И хозяева стараются, чтобы тут все время появлялись какие-то сенсационные экспонаты. То из Италии, то из Франции… А тут примерно месяца полтора назад из Нью-Йорка привезли какой-то кубок. Ну вроде чаша. Ей лет тысячи полторы, может, две. Она – какая-то христианская святыня. «Антиохийский кубок» – так ее вроде называли, хотя у меня на это плохая память, сэр. Сам этот кубок был очень красивый – серебряный, на нем со всех сторон фигуры разные выпуклые.