Месседж от покойника
Шрифт:
Но вместо этого Грейслин, пожимая вошедшим руки, произнес буднично:
– Точность – вежливость королей. Благодарю вас, что согласились встретиться именно сейчас. У меня сегодня сумасшедший день. Но ваше дело – приоритет.
– Тогда давайте не терять времени. Мы пока знаем очень немногое, но вопросы к вам уже есть, и серьезные.
Хопкинс достал из кармана маленький блокнот и ручку.
Потемкин знал манеры своего товарища. Чем с более богатыми, или влиятельными, или чиновными людьми он разговаривал – тем более строгим и официальным был тон беседы. Покинь сейчас Хопкинс этот кабинет, зайди за угол – в одну из многочисленных мастерских, которых
Наблюдал с интересом и за хозяином кабинета. Удивительно, до чего люди, считающие себя выдающимися бизнесменами и профессионалами в области переговоров, не знают, как красноречиво говорят их тела, их мимика, жесты… Рассказывают то, о чем не говорят словами.
Вот Эдвард Грейслин глубоко вдохнул и поднял взгляд влево и вверх – это значит, что он сейчас соврет… Вот он, слушая Хопкинса, слегка прикусил нижнюю губу – услышал что-то обидное, готовит отпор. Вот рассказывает о чем-то и глядит в глаза, не мигая – гораздо дольше, чем это нужно бы по смыслу происходящего, – это верный знак того, что он хочет убедить собеседника в своей искренности.
– Я знаю Грега Ставиского давно, – продолжал тем временем рассказ Грейслин. – Состоятельный человек, толковый бизнесмен. Мы с ним познакомились еще в те незапамятные времена, когда Польша была советской. Он относился к тем полякам, которые всегда советскую власть ненавидели – и не скрывали этого. – Грейслин сделал паузу. – Я так понимаю, что вам надо знать об убитом побольше – поэтому и говорю столь подробно.
Хопкинс кивнул.
– Напомню вам давний анекдот – в нем, как в любом другом, немного шутки, а все остальное – правда. В свое время говорили, что Советский Союз сгубили три поляка, которые этот тоталитарный строй ненавидели: первый – советник президента Картера Збигнев Бжезинский – он, кстати, и сейчас работает в Вашингтоне, в Центре стратегических исследований. Второй – папа римский Иоанн Павел II, бывший кардинал Войтыла. И третий – Лех Валенса, организатор и глава «Солидарности», а потом – президент независимой Польши. Так вот, Грега вполне можно было добавить в этот список, хоть он и не был выдающимся государственным деятелем. Его ненависть к тоталитаризму была для него не абстракцией, а повседневной жизнью.
– Чем он занимался по бизнесу?
– Слишком широкий вопрос. Он был, как, наверное, любой бизнесмен, человек многогранных интересов. Разбогател он, как я понимаю, на том, на чем тогда богатели все нынешние олигархи. То ли компьютеры перепродавал, то ли что-то похожее.
Я могу говорить, какие у нас были общие интересы. Во-первых, у моей компании «Изумрудные Луга» сегодня филиалы в пяти странах. У нас предприятие, как вы понимаете, имеет свою уникальную специфику. Раз открывшись где-нибудь, в любой точке земного шара, оно уже не закроется через год. Поэтому наш интерес к Грегу с первой встречи был естественен и понятен – речь шла об открытии нашего филиала в Польше.
И пусть вас не смущает, что я веду речь о том, что было двадцать лет назад, по нашим масштабам это сущие пустяки. И даже моих партнеров эта долгосрочность наших переговоров совершенно не смущает, потому что, зная Грега, мы верили: в странах, получивших независимость от СССР, пройдут трудности переходного периода, завершится дележ собственности и сфер влияния, войдут в правительство новые люди – и будет у нас филиал в Польше. А филиал – это… – Грейслин сделал паузу.
«Это – сотни миллионов долларов на десятки лет, причем без особых забот», – отметил про себя Олег.
– К тому же, – продолжал Грейслин, – Ставиский успел со своим греческим партнером открыть филиал в Греции. Так что целесообразность контактов была подтверждена.
– Что еще? – невозмутимо спросил Хопкинс, делая пометки в блокноте.
– Наше сотрудничество шло главным образом в области приобретения или продажи разного рода уникальных предметов искусства. Картин, скульптур, раритетов… Вы же обратили внимание, как много прекрасных произведений искусства в нашем парке, в музее, в мавзолеях… И даже это великолепное полотно «Распятие», которое вы видели («Надо же, уже сообщили, пока мы ехали», – отметил Олег), даже это полотно было спасено благодаря нашей корпорации.
– Это – благородный жест, – отметил Хопкинс.
– А что вы скажете о похищенном у вас антиохийском Потире? – неожиданно спросил Потемкин, до этого молча наблюдавший беседу со стороны. И отметил: «Ага… Глаза влево вверх. Сейчас будет вранье».
– Я не понимаю, какое антиохийская Чаша имеет отношение к убийству. – Эдвард Грейслин переводил взгляд с Потемкина на Хопкинса, как бы спрашивая у Хопкинса, стоит ли отвечть на бестактный вопрос его напарника. Но Хопкинс просто глядел на вице-президента, не мигая. И Грейслин продолжал не очень уверенно: – Этим занимается полиция. Они продвинулись довольно далеко, и, я уверен, доведут дело до конца.
– Какая именно полиция занимается делом – Лос-Анджелеса или Блемдэйла?
Грейслин покачал головой:
– Вы уже в курсе… Да, наш мемориальный парк находится на территории двух городов. Музей – на земле Блемдэйла. Они и работают.
– Должен вам сказать, – вступил снова в разговор Хопкинс, – что не только эти города здесь замешаны. Чаша эта принадлежит музею в Нью-Йорке. Страховая компания находится в Пенсильвании… Так что дело вполне может рассматриваться как дело федерального уровня.
Грейслин был явно раздосадован.
– Мне и в голову не приходило никогда связывать убийство Ставиского с этим похищением…
– Послушайте, господин Грейслин, – Потемкин сделал жест в сторону окон, – часто ли здесь, на вашей территории, происходили убийства?
– Сколько знаю, никогда. Покойников к нам привозят уже, так сказать, в готовом виде… – Грейслин попытался пошутить, но поддержки не встретил.
– Неизвестно еще – может быть, и Грега Ставиского доставили к вам уже… готовым. У нас пока нет материалов ни для того, чтобы подтвердить это, ни чтобы опровергнуть, – заметил Потемкин. – И еще вопрос: как часто из ваших музеев пропадают произведения искусства стоимостью в миллионы долларов?
– Впервые. – Грейслин выглядел усталым и озабоченным.
– Тогда у меня последний на сегодня вопрос: почему руководство «Изумрудных Лугов» так тщательно охраняет информацию о пропаже? Может быть, если бы извещение было помещено в газеты, прозвучало по телевидению – публика была бы заинтересована и помогла обнаружить пропажу?
– Встречный вопрос. Часто вам публика помогала раскрывать дела?
– Бывало… – Хопкинс перехватил инициативу. – Так почему же вы так сторонитесь прессы?