Мессия
Шрифт:
– Я уже говорил, нейтринная аннигиляция, или аннигиляция температурой, не знаю... Может существуют и иные неизвестные мне принципы. Ладно, не важно, что и как мы проиграли, теперь уже ничего не изменить, и вообще все мертвы, вообще все люди мертвы, кроме нас, тех, кто здесь на корабле. Какой ужас, было человечество, несколько секунд и нет человечества, самая короткая война в истории. Скажи мне, что ты успел погрузить на этот корабль?
– Много чего, особенно благодаря тому, что ты опоздал, так, например я погрузил для своих собственных личных нужд очень мощный долговечный суперкомпьютер. Источники энергии, запасы металлов, некоторые станки, для того, чтобы ты мог изготовить в условиях корабля простые устройства. Промышленные споры, которые могут прорасти в мире подобном Плутону. И конечно четыре гравитационных детектора высокого разрешения.
– Ясно, я изучу, всё, что имеется в наличии.
– У меня плохая новость.
– Что случилось?
– Альф двенадцать очень вовремя улетел, минут на десять позже бы, и всё конец. Ты принял верное решение, что начал старт сразу, а не спустя два часа после полной погрузки.
– По Плутону нанесли бомбовый удар?
– Нет, нанести бомбовый удар по базе, что находиться в ядре планеты сложно, но на поверхность высадился десант роботов, довольно много, несколько сотен очень мощных роботов пауков, они с боем прорываются к ядру, я думаю, база выдержит их натиск от силы полчаса.
– Я думал, на Плутоне расквартирована целая армия боевых роботов.
– Роботы, находящиеся на Плутоне созданы из дешёвых металлов, а атакующие из очень дорогих, мне не выстоять. Всё, активирую механизм самоуничтожения, второй корабль вас не догонит. Всё, теперь, ты общаешься лишь с компьютером корабля, мы окончательно проиграли.
– Они могли засечь alf-12?
– Мы улетели за двадцать минут до их прилёта, сейчас корабль с выключенными двигателями удаляется от Плутона, со скоростью около ста километров в секунду, засекли они его или нет, мне неизвестно. Видимо, нет, иначе бы нас уже сбили. Я стараюсь не привлекать внимания. И кстати, нам ещё очень повезло, что они нас не заметили сразу, очень повезло, не знаю причины, но возможно, они сканировали лишь планету.
– Ладно, дай мне посидеть, подумать о своём.
– Хорошо, сиди, думай.
Я очутился на зелёной полянке, здесь светило Солнце, шелестела трава, по ней прыгали кузнечики, с одной стороны был лес, с другой журчала неширокая река. Берега реки были покрыты белыми кувшинками. Я подошёл к реке и сел на берегу, дотронулся до воды, она была чуть тёплая, и влажная, почти как настоящая.
– Вот и всё, - сказал я сам себе, дорыпались, всё человечество погибло. И получалось, что вроде как я виноват в этом, потому что не успел да не сумел. Да и вообще, спусковым крючком к уничтожению могла быть моя научная активность. Поражение было таким быстрым. И теперь мне осталась лишь виртуальная жизнь в виртуальных мирах, и очень надолго, потому что искать планету бродягу мы будем бездну лет. Я знал, вероятность найти на этом корабле 0,007% на тысячу лет поисков. Но это только на том оборудовании, что имеется сейчас. А если сделать более совершенные гравитационные датчики? То можно будет найти быстрее, можно... А то, что планеты бродяги в космосе есть, это несомненно, они есть и их там много, надо только найти. Хотя, именно в том секторе пространства, где мне предстоит её искать, планеты бродяги может и не быть вовсе. И если подумать, такие планеты бродяги, это самое безопасное место во всей вселенной, найти их сложно, и до них никому нет дела. Маленькие, безжизненные миры, плывущие меж звёзд, в тишине, в царстве вечной тьмы и вечного холода. И чем они меньше, тем, пожалуй, даже лучше. Впрочем, всё это лишь теория.
Ко мне подплыл какой-то крокодил, ткнулся мне в руки мордой, только крокодил был маленький, размером с кошку. Я поймал рукой сидящего рядом кузнечика, и скормил его крокодилёнку, тот развернулся и неблагодарно уплыл. Я поднялся, развернулся и пошёл в лес, до него было рукой подать, прошёл между деревьев и пошёл, куда глаза глядят. Деревья тут были самые разные, берёзы, дубы, клёны, и никаких кустарников. Всё-таки это был идеальный ненастоящий мир.
Я не любил виртуальную реальность, но сейчас я так хотел быть просто человеком, хотел увидеть природу и всё то, что видел раньше лишь на экране компьютера. Всё это, что сейчас вокруг меня тоже лишь симуляция, голая, ненастоящая симуляция, электронный мир, но мир столь достоверный, что легко было поверить, всё это настоящее.
Я вышел из леса на очередную полянку, здесь по середине было небольшое озеро, около него паслась олениха с оленёнком. Я подошёл к ним, погладил рога, животные были совсем ручными. Впрочем, что удивляться, они ненастоящие. Здесь всё ненастоящее, волки тут не кусаются и не охотятся на добычу, здесь нет болезней и всего остального, что бывает в настоящем мире. И все животные леса ручные. Они никогда не укусят, не нанесут удар своими рогами. Поэтому я... Стоял и гладил оленей, потом мне надоело, и я снова пошёл в лес.
Вскоре, поплутав по лесу, я вышел к деревне, вокруг было поле, засеянное рожью, а посреди поля стояли дома. Я направился к людям, это были простые крестьяне, они занимались своими делами и не обращали на меня внимания.
Ко мне подошла какая-то девушка, дотронулась до руки своей нежной ладонью, я резко обернулся. Это была высокая стройная девушка, с чёрными волосами и большими зелёными глазами, одетая в простое белое платье. Только, слишком уж нелогична была её красота, чистая одежда, и статус крестьянки в мелкой лесной деревне. Но что сказать? Это идеальный виртуальный мир, совсем не настоящий.
– Что тебе?
– Барин, вы заблудились? Пойдёмте, моя мама приглашает вас на чай.
– Нет, не хочу, отвяжись.
– Как пожелаете барин.
Я развернулся и пошёл прочь от деревни, потому что всё это не настоящее. Дошёл до леса, и скрылся в нём, долго шёл между деревьев, не разбирая дороги довольно долго. Думал о своём, думал о том, что только что погибла вся моя раса. А я, вместо того, чтобы действовать и воевать, трачу своё время здесь. Но мне нужно отдохнуть, и потом, возможно, я живу последние минуты своей жизни, если враг засечёт меня. Я продолжал идти, думать о своём, деревья менялись, вскоре, пошли породы ранее неизвестные мне, они напоминали каштаны, а я шёл и шёл, и не знал усталости. И вдруг лес кончился, начались пальмы, папоротники, а под ногами появился песок. Я продолжал идти, и вышел из леса, из этих папоротников и пальм. Здесь был пляж, огромный песчаный пляж, покрытый каким-то красноватым, мелким песком. А пляж был естественно на берегу моря или океана. Я посмотрел вдаль, одно море и небо, и при этом, здесь очень жарко, гораздо теплее, чем в лесу. Хочется лечь и забыться на берегу этого моря, здесь в тепле, просто лечь и позагорать, и я, так и сделал, быстро разделся, лёг на живот и закрыл глаза. И долго, долго лежал на тёплом песке с закрытыми глазами, и наслаждался днём. И всё было как настоящее, так здорово, и почему я никогда раньше так не лежал весь день в тепле, наслаждаясь всем? Это действительно здорово, но... Но увы, умом я понимаю, всё это не настоящее.
Ко мне подошла какая-то девушка, я узнал в ней ту крестьянку, только теперь она была в бикини. Она легла рядом, я отвернулся.
– Не думай, что это всё не настоящее, просто лежи и отдыхай, это чудесный мир, здесь тепло и хорошо. Не думай ни о чём, завтра, когда корабль отлетит достаточно далеко от Плутона, включит свои двигатели и покинет солнечную систему, ты возьмёшь робота аватара, и будешь работать, а сейчас отдыхай. Не думай ни о чём. Это уже произошло, и ты не можешь ничего изменить, такова судьба, я знаю, это стресс, страшный стресс, в один миг потерять всё. Ты считаешь себя не человеком, мы изучали твою ДНК, но всё равно, те, кто породил тебя, они планировали создать человека, и ты человек. Не думай.
– Я не думаю.
– Ответил я девушке.
– Не правда, я умею читать твои мысли по энцефалограмме, ты шёл через лес и всё время думал и думал. А ты не думай о смерти, а лучше подумай вот о чём. У тебя впереди столетия полёта в пустоте, как ты их проведёшь? Этот мир, что я могу нарисовать тебе, это лучшее место для тебя и твоего вида. В нём нет зла, нет смерти, тут ты не сойдёшь с ума от одиночества, будучи запертым в консервной банке.
– Этот мир как наркотик, в нём нельзя оставаться долго, иначе потом из него нельзя будет вернуться.