Месть амазонки

Аскеров Эльхан

— Зачем? — не понял Санти.

— Для острастки. Чтобы знали, на кого рот разевают, — непреклонно ответила Лин.

Услышав, что порка будет публичной, испуганная служанка снова залилась слезами. После такого позора товарки просто заклюют ее. Ведь она громче всех обещала поставить маленькую нахалку на место. А получилось все с точностью до наоборот.

Удивленно пожав плечами, Санти растерянно глянул на стоящего в стороне воина и, чуть подумав, кивнул:

— Ну если вы так настаиваете, госпожа, то я

согласен. Вас оскорбили, значит, вы в своем праве.

— Хозяин! — в очередной раз взвыла служанка.

— Заткнись, — отмахнулся Санти. — Думать надо было, когда рот открывала. А теперь молись, чтобы она тебе глотку не перерезала, — ответил он, направляясь к дверям в общий зал.

Выйдя в зал, он командирским рыком выгнал всех служанок на задний двор и принялся сам обслуживать посетителей. Благо в такое время их было не много. Дождавшись, когда в коридоре соберутся все служанки, Лин ухватила провинившуюся девку за волосы и, уткнув ей в горло кинжал, мрачно приказала:

— Шевели задницей, корова, и не пытайся дергаться. Дай мне только повод, и я тебе глотку от уха до уха перережу.

Вздрогнув от такого обещания, произнесенного ровным, уверенным голосом, служанка покорно поплелась следом за крошечной воительницей. Согнувшись почти пополам, она семенила рядом с девушкой, пытаясь отодвинуться подальше от острого, как бритва, кинжала. Следом за ними, удивленно переглядываясь, потянулись и остальные служанки харчевни.

Пропустив их вперед, Тигр медленно двинулся следом, пряча усмешку в уголках губ. Дела у Санти шли в гору, и он, к трем уже работавшим, нанял еще четырех служанок и подавальщиц. Работа нашлась всем. Среди новеньких была и виновница этого переполоха.

Выйдя на задний двор, Лин подтащила служанку к коновязи и, одним взмахом отхватив кусок от старых, брошенных за ненадобностью вожжей, ловко привязала женщину к бревну за запястья. Сунув кинжал в ножны, девушка быстро зашла на конюшню и, сняв со стены плеть из сыромятной кожи, вернулась обратно.

Стоя в полусогнутом положении, служанка то и дело оглядывалась через плечо, надеясь рассмотреть, что происходит у нее за спиной. Увидев возвращающуюся с плетью Лин, служанка охнула и в очередной раз залилась слезами.

Подойдя к коновязи, Лин ловко задрала служаке подол, натянув его ей на плечи, и, снова выхватив кинжал, срезала набедренную повязку, даже не поцарапав кожу. Все это она проделала так ловко, словно всю жизнь этим занималась. Убрав кинжал, девушка отступила назад и, примериваясь, несколько раз взмахнула плетью.

— Эта тварь осмелилась оскорбить свободную женщину воина. Ее хозяин упросил меня не убивать ее, ограничившись поркой. Сейчас вы все увидите, что бывает с теми, кто не уважает свободных воинов, — громко произнесла Лин и нанесла первый удар.

Витая плеть из сыромятной кожи обласкала пышные ягодицы

служанки, оставив на белой коже толстый багровый рубец. Визг служанки больше напоминал визг свиньи, которой оттоптали ногу, чем крик человека. Удары сыпались на зад служанки как горох из прохудившегося мешка. Лин старалась вовсю.

Экзекуция длилась минут пятнадцать. Все это время служанка продолжала визжать и вертеть задом, пытаясь увернуться от очередного удара. Даже Тигру, в душе потешавшемуся над этим действом, стало жаль незадачливую дуреху. Нанеся очередной удар, Лин внимательно осмотрела дело своих рук, с довольным видом кивнув, спросила:

— Ну что, корова? Все поняла или еще добавить? Для памяти. А то смотри, я еще не устала.

— Я поняла, поняла, госпожа! — завопила служанка осипшим от крика голосом. — Пощадите, госпожа, я и так неделю сидеть не смогу. Я все уже поняла. Отпустите.

— Отпущу, когда сочту нужным, — резко ответила ей Лин, отвесив еще один удар.

Повернувшись к перепуганным служанкам, девушка обвела их мрачным, кровожадным взглядом и, криво усмехнувшись, спросила:

— Ну кто тут еще считает себя лучше меня? Кто решил, что я не пара своему воину?

Растерянно охнув, служанки сбились в кучу, со страхом глядя на эту маленькую убийцу. В этот момент они живо напомнили Лин перепуганное овечье стадо. Даже блеяли, отрицательно мотая головами, точно так же.

— Пошли прочь, курицы, — рявкнула на них Лин, взмахнув для острастки плетью.

Испуганно взвизгнув, служанки бросились врассыпную, чуть не сбив стоявшего в дверях Тигра с ног. Воин едва успел отскочить в сторону. Обойдя коновязь, Лин перерезала ремни, стягивавшие запястья служанки и, вытянув ее напоследок плетью, проворчала:

— Проваливай и не смей больше хамить мне, иначе вообще шкуру спущу.

Охнув, наказанная служанка в очередной раз заплакала и медленно поплелась в харчевню, неуклюже одергивая подол.

Вернув плеть на место, Лин подошла к Тигру и, уперевшись кулачками в бедра, воинственно вскинула подбородок:

— Запомни. Это был первый и последний раз, когда я позволила тебе любоваться посторонней задницей.

— С чего ты взяла, что я ею любовался? — удивленно спросил Тигр.

— А что тогда ты здесь вообще делал? — не унималась Лин.

— Вообще-то, их было семеро против тебя одной. Не будь они так растеряны, могли бы и напасть, — пожал плечами воин.

— Кишка тонка. Овцы трусливые, — презрительно отозвалась Лин. — Ничего бы эти кобылы мне не сделали. И вообще, только попробуй сказать, что тебе эта корова понравилась, — без всякого перехода добавила она.

— Никогда не любил толстомясых, — усмехнулся в ответ Тигр.

— Почему это? — тут же спросила Лин. — Жаркая, мягкая. Как раз то, что нужно нормальному мужчине.