Месть Бешеного
Шрифт:
— И появится другой человек с новой легендой? — подхватил генерал и тут же добавил: — Но что тебе это даст, если твое лицо известно даже за границей?
— А это уже второй этап подготовки! — воскликнул довольный Савелий. — Не понял? — нахмурился Богомолов. — Я же сказал вам, что Савелий Говорков должен исчезнуть, словно его и не было! — Он решительно взмахнул рукой.
— Пластическая операция? — неуверенно протянул Константин Иванович.
— Так точно. Я хочу начать работать автономно! Слишком много я задолжал тем, кто ушел в иной мир после контактов со мной.
— Не нужно себя казнить,
— Есть или нет, Бог рассудит, я знаю только одно: не встреть они меня на своем пути, остались бы в живых, — с грустью выдохнул Савелий.
— Ты хочешь мстить? — нахмурился генерал. — Нет, Константин Иванович, это было моим первым и ошибочным решением. К счастью, я это вовремя осознал. Как сказал мне мой Учитель, «НЕ МСТИТЬ, НО НАКАЗЫВАТЬ ЗЛО!»
— Что ж, видно, твой Учитель был очень мудрым человеком. Что требуется от меня? — Интонация генерала сразу стала деловой. Тот, кто его знал, понял бы сразу, что Богомолов уже принял то, что предложил Говорков, знает, как ему помочь, но сначала хочет выслушать своего собеседника.
— Вы как-то говорили, что у вас есть знакомый мастер по пластическим операциям?
— Да еще какой! Нисколько не преувеличу, если скажу, что во всем мире вряд ли найдется специалист лучше, чем он.
— И это значит, что он известен и за границей? — с иронией добавил Савелий.
— А как же! — воодушевленно начал Богомолов, но тут же горячо запротестовал: — Можешь быть совершенно спокоен: за этого человека я могу поручиться головой!
— Извините, Константин Иванович, я, конечно же, ценю ваше мнение, как, впрочем, и вашу голову, но… — Он столь красноречиво поморщился, что Богомолову ничего не оставалось, как только спросить его:
— Тогда что ты предлагаешь? Если ты, как я понял, не доверяешь ему, то каким образом он сможет проделать операцию?
— Я все продумал: ваш чудо-мастер сделает операцию, но никогда не увидит окончательного творения своих рук. И это мое безоговорочное условие. — Голос Савелия звучал твердо и решительно.
— Ты хочешь сказать, что доктор, проделав такую сложную операцию, должен будет отказаться от послеоперационного лечения? Ты что, не представляешь, как это опасно для тебя? — Богомолов смотрел на него как на умалишенного.
— Представляю, — с усмешкой ответил Савелий. — Этот доктор будет знать, каким я был до операции, а другой, который продолжит лечение, будет знать, каким я буду после операции! Если же лечение будет протекать без осложнений, то и он не увидит окончательного результата. И, конечно же, никаких снимков: ни до, ни во время, ни после операции… И еще: врачи не должны знать друг друга.
— Ну и задачку ты мне подкинул: чувствуется, ты действительно серьезно подготовился к этому разговору… — задумчиво протянул генерал, а про себя вынужден был признаться, что голова у этого парня предназначена не только для головного убора.
— Речь идет о моей жизни, — тихо и очень серьезно добавил Савелий.
— Я совершил немало ошибок, пора стать более осторожным, что ли… Не бросаться, очертя голову, а сначала все тщательно продумывать… — Он запнулся и с улыбкой добавил: — Конечно при условии, что на это есть время.
В этот момент в кабинет заглянул Михаил Никифорович.
— Извините,
Генерал недовольно взглянул на него, хотел, видно, ругнуться, но вовремя вспомнил, что действительно просил об этом.
— Спасибо, сейчас выезжаю! — буркнул он, и Михаил Никифорович тут же прикрыл дверь. Богомолов повернулся к Савелию. — Ты чем сейчас занят?
— В общем, ничем… — пожал плечами Савелий, не понимая, к чему клонит генерал.
— Вот что… — Богомолов поднялся с кресла, ударив себя по коленям. — Дождись меня. Совещание очень важное, и я обязан там быть, но это на час-полтора, не более… — Он снова внимательно посмотрел на Савелия и задумчиво добавил: — Это очень интересно! Очень! — Конечно я дождусь вас. — Можешь прямо в моем кабинете… А чтобы провел время с пользой… — Генерал подошел к сейфу, открыл его и вытащил оттуда какую-то папку с документами. — Поизучай пока!
С первых же страниц Савелия охватил настоящий азарт, какого он давно не испытывал. В папке была пара десятков листков, написанных от руки и, судя по всему, содержавших мысли самого генерала. Речь шла о мобильной, строго засекреченной группе по борьбе с организованной преступностью. Она должна была выполнять только самые важные и самые опасные задания, на мелочи не размениваться.
Савелия поразило то, что эта группа, обладая исключительными правами при выполнении заданий, становилась совершенно незащищенной даже при небольших провалах: она не имела никакого официального статуса, как бы и не существовала вовсе. Все члены группы снабжались самыми технически совершенными и весомыми документами, но все они сохраняли свою силу только до провала. Случись что, и все эти документы моментально аннулировались, и провалившийся член группы должен бы сам выбираться из создавшейся ситуации.
Нужно заметить, что все, изложенное Богомоловым, Савелия вполне устраивало. Именно об этом он и размышлял в последнее время. Конечно, замыслы генерала нуждались, с его точки зрения, в доработке, по в основном все было правильно.
Савелий взял со стола генерала чистый листок бумаги, ручку и стал набрасывать свои поправки к проекту. Он так и написал в заглавии: «Поправки», однако, подумав, решил, что это будет не совсем корректно по отношению к Богомолову. Чуть поразмыслив, взял другой лист, вывел: «Дополнения».
Что не устраивает его в этом проекте? То, о чем он только что говорил с Богомоловым: документы. Если он так серьезно готовит свое исчезновение, то как же можно быть уверенным в документах, которые пройдут с добрый десяток рук?
И снова Савелий задумался: как ни крути, а документы действительно нужны. Без них, как говорится, и не туды и не сюды. А коль скоро обойтись без документов невозможно, то нужно подумать, как максимально уменьшить риск.
Есть! Савелий даже вскочил со стула, обрадовавшись простоте решения. Необходимо договориться с Богомоловым, чтобы подготовили различные документы без указания данных. Конечно, риск остается, потому что все документы обязательно имеют свой номер, но это будет иметь значение только при провале. Тогда уже никакая бумага не выручит, придется применять метод Бондаря, «сухариться» вчистую, то есть выдавать себя за другого.