Месть до первой крови
Шрифт:
— Ангелина, — прервала трудящуюся Лину Осколова, — скажите, кто был вашим научным руководителем?
Та смысла вопроса явно не понимала:
— Симонова Ольга Владимировна… Но она-то здесь причем?
Следователь подала ей второй чистый лист:
— На этом листе перечислите, пожалуйста, что носит Симонова, — велела Галина Дмитриевна.
— Вы издеваетесь? – догадалась Лина. – Мне что весь университет так перечислять? Не знаю я, что она носит…
— А про Черных знаете? Хотя, по вашим показаниям, видели вы ее только на дисциплинах,
Лина заерзала на стуле и глубоко вздохнула:
— Ну, хорошо! Я все вам расскажу. С Наташей мы очень дружим – хотя она моя преподавательница. Она мне с дипломом помогала, устроила для меня важное интервью с ди-джеем – я Катьке рассказывала. Мы даже по магазинам вместе ходим, так что я точно знаю, никакого бордового свитера у нее нет!
Осколова не изменилась в лице, для Кати тоже с самого начала было ясно, что они подруги.
— А зачем вы это скрывали, Ангелина?
Лина еще раз вздохнула и полезла в свою сумочку, откуда вытащила бумажный конверт:
— Это Наташа оставила перед отъездом в Новосибирск.
В конверте было письмо, которое Осколова сразу начала читать. Катя, молча сидевшая за своим столом, даже рот приоткрыла от неожиданности. Ей-то Линка почему не рассказала про Новосибирск и про письмо? Катя резко встала и подошла взглянуть. Ни марок, ни вообще каких-либо опознавательных знаков на конверте не было. Только пробежав взглядом по строчкам, Катя поняла, почему Линка сразу не рассказала о письме. Черных просила ее не рассказывать ни в коем случае, что они были знакомы ближе, чем преподаватель и студентка, и что она жила в квартире Сухаревой. Письмо Наталья просила вообще уничтожить.
«Так она еще и жила в квартире Лины?! — Запоздало поняла Катя. – Ну почему Линка мне не сказала? Я ее еще подругой считала!». Катя бросила злой взгляд на Сухареву и с шумом отодвинула свой стул.
— Значит, Черных жила в вашей квартире? – уточнила Осколова. – А почему? Разве у нее нет родственников, у которых можно поселиться?
Лина снова заерзала на стуле и заговорила не очень уверено:
— Да нет, родственники у нее есть – родители – но они в Москве. А в Старогорске у Наташи есть двоюродная сестра, она преподает в том же вузе, только на другой кафедре, но, кажется, Наташа с ней поссорилась.
— И что, у Черных совсем не было возможности снять жилье?
— Как будто вы не знаете, какие у них там, в Университете, зарплаты маленькие! – довольно натурально изумилась Лина и заговорила уверенней. – Конечно, не было! Когда Наташа с сестрой разругалась, я ей сразу предложила у меня пожить. Тем более что я как раз уезжала в Москву.
— И когда она к вам переехала?
Лина пожала плечами вспоминая:
— В апреле. Где-то в середине месяца… Да, я как раз сдала госы, и с двадцать первого уже была в Москве, у Кати.
— А когда вы вернулись вы в Старогорск?
— Сразу после майских праздников – Наташи уже не было. Я удивилась сначала, а потом нашла дома ее письмо.
Катя снова взяла в руки письмо Черных и
— А почему почерк такой? – Строчки действительно словно жили собственной жизнью.
— Откуда я знаю?!
— А почему в слове «уезжаю» ошибка? Она же филолог.
— Где? Это не ошибка, а описка – когда торопишься, вполне можно последнюю букву и не дописать!
— Откуда ты знаешь, что она торопилась? Куда ей торопиться? – не отставала Катя.
Лина смутилась и ничего вразумительного ответить не смогла.
Когда Сухарева ушла, рабочий день уже был в разгаре. Катя переписывала в блокнот адрес и телефон родственницы Черных, а Галина Дмитриевна все еще рассматривала фотографии.
— Темнит что-то ваша подружка, Екатерина Андреевна. Эта Черных похожа на нашу Блондинку как сестра-близнец.
И перевела взгляд на Катерину, будто допрашивала теперь ее.
Катя не знала, что отвечать. Не знала, почему Линка не сказала ей правды вчера вечером, почему отвергает очевидные факты сейчас? Почему все время недоговаривает? Она явно знает что-то еще. Из последних сил Катя пыталась защищать подругу:
— Галина Дмитриевна, она могла просто ошибиться, никто от этого не застрахован. Но у нас есть данные ближайшей родственницы этой Черных – нужно ей предъявить фотографию.
— Нет уж, ее мы повезем сразу в морг… вот только я как раз вчера дала Топоркову добро на захоронение. Будьте добры, Екатерина Андреевна, найдите телефон заведующего моргом и уладьте все. И еще… — Катя только сейчас заметила, что список гардероба Черных, написанный рукой Лины, Осколова упаковывает в конверт, как вещественное доказательство, — вы, надеюсь, понимаете, что пожить вам придется в другом месте? Сухарева в любой момент может стать подозреваемой, а вы – следователь, работающий по этому делу.
— Пока еще даже личность трупа не установлена – свидетель не подтвердила, что это Черных, — холодно ответила Катя.
— Я вас просто предупредила, Екатерина Андреевна, — улыбнулась Осколова.
***
Здание, в котором располагался Следственный отдел СК, было трехэтажным достаточно длинным особняком – городские власти решили, что слишком шикарно было бы для следователей занимать его целиком, и на первый этаж подселили к ним районный уголовный розыск. В принципе, и следователи, и оперативники от этого только выигрывали: работать им все равно приходится сообща. Так что столкнуться здесь с Максимом Фединым Катя, в принципе, ожидала.
— Привет! – с лестницы окликнул ее Максим. – Ты, наверное, в университет? По галочкиному заданию допрашивать родственницу Черных? Пошли вместе, мне туда же.
— Вообще-то я просто я обедать, — заверила Катя, — я же только стажер. У меня нет права никого допрашивать.
— Да ладно, — отмахнулся Максим, — там все просто – я тебя научу. Самое главное, сразу дать понять, что ты ни слову не веришь.
— Это тебе Юрий Николаевич, наверное, так сказал?
— А откуда ты знаешь?..