Месть до первой крови
Шрифт:
Однако большинство новых коллег были семейными и к семи часам в кабинете стало практически безлюдно. Письменный стол превратили в обеденный, но зато заботливо застелили его газеткой. Рядом, верхом на стуле сидел Федин и, активно жестикулируя, что-то рассказывал. Ваганов, Толик Василенко и следовательница Настя с интересом его слушали. В другом конце кабинета, образовался женский кружок: старший следователь Элла Эдуардовна показывала всем желающим фотографии в своем мобильнике и комментировала:
— Моей лапушке всего полгода, а он уже три
Катя, меланхолично курившая в окно, глянула на Эллу с недоверием: учитывая, что той пятьдесят с хвостиком, речь, скорее всего, шла о внуке, но что это за ребенок который в полгода весит три килограмма?
Она вытянула шею, заглядывая в телефон – лапушка оказалась котом. Точнее котярой, размером с небольшого поросенка.
— А моему котеночку два годика, — с не меньшим восторгом во взгляде достала свой телефон главбух Людочка, — так я его даже взвесить толком не могу: безмен на шесть килограммов – не выдерживает…
В этот-то момент и вошла Галина. Едва увидев ее, Катя швырнула недокуренную сигарету в окно и почти вытянулась по стойке смирно. Осколова смерила ее уничижительным взглядом, но даже ничего не сказала. Только бросила взгляд на коричневую жидкость в кружках, внешне напоминающую чай, как сказали бы криминалисты. Коньячную бутылку Толик при появлении Галины предусмотрительно спрятал под столом. Впрочем, тут же вернул на стол со словами:
— Уф, Галочка, напугала – я думал, начальство…
— Толик! А ты разве не в отпуске? – прищурилась Галина Дмитриевна.
— В отпуске, Галочка, — Василенко тут же поднялся и начал искать пиджак, — только надоело мне уже отдыхать… я к Трухину вообще-то забегал.
— А Трухина нет, как видишь. Чего сидишь? Завтра приходи… Юрочка! И ты здесь, дорогой! С маньяком как дела? Разобрался уже?
— Пока нет, но намек ясен – удаляюсь.
— Ты-то как раз можешь и остаться! — Крикнула она ему вдогонку, но Ваганов уже смылся к себе в соседний кабинет. — Наташа, рабочий день уже закончился, тебе домой не пора? Или выкроила, наконец, время, чтобы вещдоки на экспертизу разослать? Федин, а ты куда? Стоять! И вы, Екатерина Андреевна! Вы оба, братцы—кролики, задержитесь – будет серьезный разговор.
— Галина Дмитриевна, может вам тогда тортику отрезать? Мы тут посидели немного… Вам чай или кофе налить?
Не прошло и тридцати секунд, как кабинет освободили окончательно, а Осколова, приняв из рук Кати тортик, все-таки смягчилась.
— В университете, где работает Черных, кто-нибудь из вас был? – доедая кусок торта, спросила она.
— Значит так, — моментально переключаясь на рабочий лад, начал Максим, — Черных работает в университете с ноября 2009-го. До приезда в Старогорск жила в Москве. Что самое интересное, в университете она уже почти два года, а подруг нет ни одной. Говорят, очень замкнутый человек.
Пока Максим рассказывал, Катя его слушала вполуха и хозяйственно
— С местом ее проживания в Старогорске небольшие проблемы: свидетельница Сухарева утверждает, что Черных жила у родственницы. А родственница – Вера Токарева – говорит, что та жила отдельно, снимала квартиру на юге в новостройках. Даже дала нам точный адрес. По ее словам они с Черных были очень близки, никаких ссор между ними не было, что опять же противоречит показаниям Сухаревой.
— Катерина Андреевна, вы говорите так, как будто показания Сухаревой это истина в последней инстанции… Ладно, а что с Новосибирском? Что она там делает?
Максим беззаботно пожал плечами:
— Она там не по работе точно. Семнадцатого апреля Черных позвонила в секретарскую из дома и сказала, что по семейным делам ей срочно нужно лететь в Новосибирск. Секретарь с ней разругалась, потому что заменить Черных было не кем. Потом ей на сотовый перезвонил заведующий кафедрой, тоже устроил скандал, пригрозил докладную начальству написать, а та только усмехнулась. Дословно ее слова воспроизвожу: «Пишите. В гробу я ваш университет видела вместе с вами». И положила трубку. В общем, уже подписан приказ об увольнении, а Черных так и не объявилась.
— Значит, семнадцатого, — подвела итог Галина Дмитриевна, — а Сухарева утверждает, что в середине апреля Черных только-только поселилась у нее.
— И еще, — продолжила Астафьева, — я спросила, зачем Черных могла поехать в Новосибирск, Токарева начала юлить, но уже к концу разговора все-таки призналась, что, скорее всего, это связано с Караваевым Александром Дмитриевичем. По словам Токаревой, Черных знакома с ним со студенческих лет. Он женат, но с Черных у него длительный роман.
Галина Дмитриевна, помешивающая в задумчивости чай, тут же бросила на Катю острый и строгий взгляд:
— И вы столько времени молчали, что у нас появился новый фигурант? Значит, Черных поехала к нему?
— Это неизвестно – просто Вера Токарева так сказала. Караваев долгое время жил в Москве, а несколько месяцев назад от Черных она узнала, что он из столицы уехал. Вера понятия не имеет куда, но решила, что только ради него Наталья могла так внезапно сорваться в чужой город.
— Надо бы пробить этого Караваева, — заметил Федин, доедая с тарелки оставшуюся колбасу.
— Вот и пробей, раз сам вызвался, — согласилась Осколова. — Токарева опознала Черных по фотографии?
— Сразу опознала. Более того, едва я вошла, она уже была уверена, что с сестрой что-то случилось.
— Что – такая проблемная ее сестра была?
— Все как один говорят, что характер у Черных был непростой, недоброжелателей и врагов набрала она много.
— Вот, — удовлетворенно кивнула Галина Дмитриевна, — а ваша Сухарева утверждает, что Черных – милейший человек, всех заочно любит и со студентами дружит. Кому верить? Завтра везем ее на опознание в морг, а потом – если опознает, конечно – снова на допрос.