Месть фортуны. Фартовая любовь
Шрифт:
— И кто ж теперь с нее есть будет? — спросила Капка.
— В музей везем! Знамо, там она стоять будет под стеклом! Кто теперь из такой жрать насмелится? Нынче — только за показ— деньги огребать станут. Дат еще какие!
— Целый вагон посуды? Какой же музей нужен? По нем до конца жизни ходить надо! — изумлялась Задрыга.
— Да нет! Посуда только вот тут! В ящиках! А там — книги! Тоже панские! Старинные! Если бы целый вагон золотой посуды, ее целый полк охраны сопровождал! А здесь золота — всего три ящика! Остальное — хрусталь,
— А я даже не знала, что такая посуда на свете есть! — ломала комедию Капка, изображая удивление и восторг.
— То-то и оно! Мы тож впервой увидали! Ну, и что? Жрем с газеты! Видишь? Селедка да хлеб! Паны, небось, увидь, со смеху поусирались бы. Небось, их свиньи лучше жили, чем мы теперь! — сплюнул один из охранников досадливо.
— А где ж вы, бедные, тут спите? — пожалела Капка людей.
— Мы не спим, мы караулим! Нам спать не положено! Вот через четыре часа другой наряд на дежурство заступит! А мы — на отдых! Через восемь часов — опять мы вернемся!
Капка покачала головой, прикинулась наивной дурочкой.
— А ружья вам зачем?
— Это от воров! Если нападут. Да только кто решится? Нас много! Уложим хоть целую зону!
— Не пугай девку! Она ж еще в постель нассыт после твоих сказок! — пожалел Задрыгу самый старший из охраны. И выглянув наружу, сказал:
— А вот и станция! Выметайся, малявка! Показали тебе сказку. Л вот жить придется в буднях! Только ты никому не болтай про то, что тут видела! Забудь! Так и тебе жить будет легче, — посоветовали охранники и, едва вагон остановился у перрона, выпустили Задрыгу за дверь. Та бегом припустила к своему вагону. Кенты в поисках Капки обыскали все пассажирские вагоны и ресторан. Задрыга даже не вслушивалась в град мата, она тащила Шакала в купе и там, под перестук колес, рассказала обо всем.
Пахан тут же собрал малину.
— Рыжуха в багажном? — изумлялись кенты. И спрашивали Клику обо всех подробностях.
— Где стоит рыжуха?
— Из чего ящики?
— Люки в потолке закрыты?
— Двери охрана держит открытыми?
— Куда везут груз?
— Где держат оружие?
Когда вопросов не осталось, малина, коротко переговорив, решили ночью накрыть багажный.
Шакал велел Задрыге не высовываться из купе.
Капка поняла, что в этом деле законники хотят обойтись без нее, и заупрямилась:
… Я отвлеку охрану! — предложила Шакалу.
Захлопнись! В это дело ты не лезь. Пришить могут. Именно тебя — первую! За наводку! Охрана тоже не пальцем делана!
Черная сова решила сделать налет на багажный вагон после полуночи, когда охрана уснет на полу.
В вагон влезть сверху — через люки. Тихо поднять три ящика и смыться с поезда, попрыгав с него на ходу.
Задрыга будет следить из своего вагона. Ее учить не надо ничему. Как только приметит, как кенты выскакивают из поезда, следом выпрыгнет.
Капка,
— Общак на какую хварью доверила, облезлая гнилушка? А ну, отваливай, недоносок вонючий! Не то все мурло расквашу! Что пахан велел? — столкнул с хлипкой лесенки. Капка едва успела зацепиться за ручку двери вагона и побитой собакой вернулась в купе. На душе ее было тревожно.
Задрыга взяла оба чемодана. Поставила их в тамбуре. Неприметно. Один на один. И, теряя терпение, следила за багажным вагоном.
Минуты тянулись вечностью. Время словно замерзло и на всегда остановилось в мерном перестуке колес. Когда-то будет развязка, кончится ожидание. А пока… Задрыга услышала выстрел. Нет, не из пистолета… Стреляли из ружья. Значит, охрана — в кентов, — дрогнуло сердце Капки.
Она всматривается в темноту ночи. Еще выстрел. Опять из ружья. А вот уже из нагана — трижды, через глушитель.
— Слава Богу! Жив пахан! — узнала фартовая голос отцовского оружия.
А вот Глыба бухнул из своего «макара». Почему с шумом? Почему не сумели тихо, «перьями» сработать? — удивляется Капка. Ей так хочется оказаться теперь там — в деле. Но общак… Она отвечает за него головой.
— Чего тут раскорячилась? Чего стоишь, как дура? — оттолкнула Капку проводница, услышавшая стрельбу и вздрагивая толстой задницей, трусливо выглядывала в темноту.
Капка смотрела из-за ее плеча. Но никто не выскочил из багажного вагона. Задрыгино ухо, натренированное ко всяким ситуациям, улавливало шум, звуки заглушенных выстрелов.
На одном из поворотов она успела увидеть открытые двери багажного вагона, двоих охранников со вскинутыми ружьями.
— В кого целятся? — дрогнуло сердце. И словно в ответ, прогремели два выстрела, перекрыв гудок поезда.
— Чего стоишь здесь? Иди в вагон! — попыталась закрыть двери проводница.
— Мне на этой станции сходить.
— До этой еще два часа. А мне стоп-кран сорвать надо. Что- то случилось, — отодвигала Капку с пути проводница. Задрыга слегка поддела ее в подбородок. Баба вылетела из тамбура, не успев ничего сообразить, оказалась в глухой ночи, вдали от человечьего жилья. А поезд шел, не сбавляя скорости.
Всякий выпавший, по своей или чужой воле, не мог рассчитывать на чудо.
Капка стояла одна. Вслушивалась, всматривалась, дрожа всем сердцем за каждого кента.
Сколько времени прошло? Да кто же знает? Поезд проскочил несколько деревушек без остановок.
Капка до рези в глазах всматривалась в темноту ночи. Вот она вздрогнула. Кто-то тяжелым мешком вылетел из багажного вагона. Не по движению поезда. А так, будто его вышвырнули чьи-то сильные руки. Явно, мертвый. Но кто?
— Кто кого ожмурил? — думает Задрыга. И видит, как из багажного вышвырнули еще двоих.