Месть как искусство
Шрифт:
— Какая разница? О чем ты думаешь? Какие — такие бойцы? Тут выборы на носу. Выборы! У нас рейтинг какой, напомнить? Процентов пять!.. А надо победить! Любой ценой надо!
— Да все я понимаю. Но как это будет выглядеть в войсках, а?
— Надо поменьше внимания…
— А как французам объяснить? Сто пудов, они потребуют публичности.
— А, черт! Ведь верно… Лягушатники хреновы!… Ладно, не важно. Быдло — оно и есть быдло. Проглотит… Как теперь говорят-то? А, схавает! Вот…. Надо посадить, и дать сроки реальные… В конце — концов, надо было думать — в кого стреляешь!.. Короче, я зачем тебя сюда позвал-то? Ты этим делом и займешься. Будешь курировать процесс, чтобы все прошло гладко. Понял?
— Да, понятно. Все сделаю, как обычно. Вот только нравственный вопрос…
— Что за чушь?
— Я имею в виду свое скромное вознаграждение…
— А!… А я уже подумал… Ха-ха-ха! Ну, ты даешь! «Нравственный»!… Как обычно.
— Хорошо. Я могу идти?
— Да, давай! И не задерживай, пожалуйста. Чем быстрее франки заткнуться, тем лучше.
Глава 6.
Камера была узкой, сырой и очень холодной. По сравнению с тем ласковым теплом, которое грело измученные холодом и вшами тела федеральных военнослужащих на свободе, помещение было очень холодным. От облупившихся красных кирпичей, ржавой железной решетки на маленьком оконце под самым потолком веяло такой безнадегой, что Денису хотелось завыть. Иногда накатывало желание разбить себе голову об стенку, и разом покончить со всем этим ужасом. Останавливало только чувство, что ему не за что считать себя виновным. Оставалась надежда, что все еще не так плохо, как кажется, что возможна какая-то счастливая перемена в судьбе. Неважно какая, любая. Главное, вырваться из этих стен. Главное — получить свободу!
Денис уселся в углу, сложил ноги по-турецки, и снова начал прокручивать в голове вчерашний допрос. Подумать было о чем…
— Итак, Денис Вячеславович, повторим вашу версию событий, — допрос вел седовласый полковник, слегка вальяжный, постоянно куривший «Герцеговину Флор».
«Сталину, что ли, подражает?» — с неприязнью думал старлей, наблюдая, как следователь вытаскивает сигарету, и зажигает спичку. Зажигалкой он почему-то не пользовался, хотя она лежала здесь же, на столе.
— Вы находились в засаде, выполняя задачу по блокированию и досмотру автотранспорта, выезжающего из Ца-Ведено. Так?
— Так, — кивнул головой Максимов. Этот допрос был не первый, и начал уже неприятно напоминать заезженную пластинку.
— Вы обнаружили автомобиль, который двигался по дороге в сторону от поселка. Так?
Не дождавшись ответа, полковник продолжил:
— Он не остановился по вашему требованию, начал набирать скорость, вы открыли по машине огонь, она свернула в сторону, проехала некоторое расстояние, и взорвалась. Так?
Денис снова промолчал.
Полковник откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки. Несколько минут он молча рассматривал старлея, то прищуриваясь, то наклоняя голову — как будто был фанатом биологии, и увидел перед собой редкостный экземпляр насекомого, ранее ему незнакомый.
— Да, видно сговорились вы неплохо. Скажу прямо, ваши товарищи, точнее, подельники, излагают все точно также, и даже, — вот это удивительно! — почти не путаются в деталях! Крепкие орешки, можно сказать.
— А чего им путаться, если это все чистая правда? — спросил Денис.
Полковник, наконец, встал, и сделал несколько шагов в сторону от стола. Потом он резко обернулся, и выставил в сторону Максимова остро отточенный карандаш.
— Все бы было гладко… Но вы не знали, что были очевидцы. Вот в чем ваша беда. Увы!
— Ка-какие очевидцы? — оторопело прошептал Денис, сам понимая, что непроизвольно бледнеет. Яйца сжались в комочки, и стали каменными. Окружающее слегка поплыло в голове.
Следователь заметил произведенный эффект, и самодовольно ухмыльнулся.
— Ну, во-первых, это женщина, которая смогла спастись из этого автомобиля.
«Вот тварь!» — мелькнуло в голове у Дениса. — «Эх! Гонза, Гонза…».
— И, во-вторых, — и этого вы никак не могли предусмотреть, — чеченский мальчик. Он находился недалеко от вас, прятался в кустах, и видел все ваши действия от начала до конца.
— Мальчик? — переспросил Максимов, непроизвольно кусая губу. — Как можно доверять показаниям мальчика?
— Ну, — пожал плечами полковник. — Двенадцать лет. Вполне разумный возраст. Не сомневаюсь, что для суда это будет достаточно.
«Вот здорово!» — подумал Денис. — «Значит, показания против нас будут давать снайперша и мелкий «дух». Вообще-то, не густо. Может быть, у нас есть шанс? Наше слово против их. А кому больше поверят? Поверят… Граждане поверят. Да им и доказывать ничего не надо. Они и так на нашей стороне будут. Надо суд присяжных просить — если это возможно, конечно. Судьи народ такой — как им позвонят, так они и сделают. Сволочи… Мне нужен адвокат. Ага, кстати, а почему у меня нет адвоката?».
— Товарищ полковник! — начал он.
— Пока не товарищ, — поправил седой. — Пока гражданин. Вот если я вдруг суд оправдает, тогда снова будете товарищем. А пока… Извините пока.
— Ладно, гражданин полковник. — Максимов иронично подчеркнул голосом слово «гражданин». — Где мой адвокат?
— Ха-ха-ха! — засмеялся седой. — На суде познакомитесь вы со своим адвокатом… А на вашем месте я бы сейчас начал писать чистосердечное признание. Скидка будет…
Он доверительно наклонился в старлею, и прошептал:
— Признавайтесь, Максимов! Давайте! Я гарантирую вам минимальный срок… А будете упорствовать… Сами понимаете. Закон — что дышло…
Денис ощерился:
— Я даже не знаю толком, кто вы такой. Все, что вы мне тут наобещаете, может быть, и гроша ломаного не стоит. Не надо «ля-ля»!.. И признаваться мне не в чем. Я уже сто раз рассказывал, все как было. А телка эта и чечен малолетний — вообще никакие не свидетели. Они лица заинтересованные. Вам других свидетелей нужно. И имейте в виду — я потребую суда присяжных.
— Ну что же, — седой еще раз выразительно пожал плечами. — Это ваше право. Но я особо не надеялся бы на это. Что вы так на этот суд присяжных все рассчитываете? Думаете, там люди помягче? Войдут в положение?… Я на вашем месте так не думал бы… Короче, вот вам предложение. Пишите чистосердечное, и получите минимум. Отсидите, и на свободу, как говорится, с чистой совестью… Да, и учтите. Вас ведь четверо. Все остальные получат точно такое же предложение. Наверняка кто-то сломается, и напишет все, как было на самом деле. Как вы тогда будете выглядеть? Вы ведь, получается, организатор. Да и командир тоже вы. Отдали преступный приказ, бойцы его выполнили. Их вообще могут оправдать. А вот вас — посадят!…