Месть Крестного отца
Шрифт:
— Извините, — сказал Джерачи.
— Хочешь задать вопрос — задавай. Прямо здесь, мы же друзья.
У Ника не было другого выбора, кроме как продолжить:
— Хорошо. Я понимаю вашу точку зрения. Уважаю людей, у которых хватает ума не лезть в чужую перестрелку. Однако я правда полагаю, что это вашедело, дон Страччи. Разве вас не касается, что у Майкла постоянно внутренние проблемы, как бы хорошо он ни справлялся с внешними задачами? Трудности всегда возникают в собственном borgata. [28]
28
Поселок (итал.).
— Ах, Ники. Подожди, пока сам станешь боссом, — сказал Страччи. — Если такое случится, ты поймешь, что недочеты в управлении неизбежны.
— Со всем уважением, — возразил Джерачи, — я говорю не о проблемах, которые возникают в ежедневных ситуациях, с которыми приходится мириться боссу, когда его подчиненные портачат. Майкл — умный, способный, безжалостный бизнесмен, несомненно. Но он никогда не хотел ввязываться в наши дела. С самого начала до настоящего времени он постоянно идет вразрез с правилами, по которым мы живем. Корлеоне проявляет презрениек этим правилам.
— Презрение? — переспросил Страччи. Опустил руки. Глотнул кофе.
— Да, презрение. Из студента колледжа он превратился в человека, отравляющего мое существование; он застрелил капитана полиции, свершив над ним самосуд, против правил и без чьих-либо санкций. Был ли Майкл capoили consigliereпо пути наверх, управлял он в своей жизни хотя бы букмекерской конторой? Нет. К нему эти традиции не относятся. Майклу не пришлось доказывать, что он может зарабатывать деньги, ему не было надобности подниматься по карьерной лестнице, как все мы, и главное, он не просто босс одной семьи — находясь в Нью-Йорке, он становится боссом для всех. Чем-то вроде вашегобосса.
Страччи это зацепило.
— Все намного сложней, — сказал он. — Но… как ты там говорил. Продолжай.
Джерачи поймал его на крючок и в том не сомневался. Осталось только подсечь рыбку.
— Майкл переводит основные операции в Неваду, в то время как Лас-Вегас и Тахо должны оставаться открытыми городами для всех, как решил Комитет. Плюс он развелся, а это показатель отношения к священным клятвам. Плюс он пытается убить меня, дон Страччи, меня, вашего друга и делового партнера, своего лучшего capo,он жертвуетмной, чтобы продемонстрировать свою непричастность к произошедшему с людьми, которым он отдавал через меня приказы — снова без одобрения Комитета, если не ошибаюсь.
— Пыталсяпожертвовать вами, — поправил Элио.
— Верно. Я везучий. А затем, в поисках меня, он поручает своим головорезам пытать невинных людей моей семьи. Вам это известно?
Судя по реакции и взгляду, проскочившему между Страччи и Элио, они не знали.
— Пытать?
— Они пытали мою дочь и убили моего отца.
— Я только что интересовался, как поживает твоя семья, — сказал Страччи. — Ты не упомянул ничего недоброго.
— О таких вещах
— Правда? Разве ваш отец не был в деле? — спросил Элио Нунзиато. — Мне казалось, был.
— Мой отец выполнял мелкие поручения в Кливленде. Давно ушел на пенсию, поселился в Аризоне, там его и убили.
— Подумать только, — нахмурился Элио. — Я слышал, с ним случился сердечный приступ.
— То был не сердечный приступ, — возразил Джерачи.
Ник взял из пакета пончик в желе, откусил и положил обратно на салфетку. В Кливленде, в «Прести», неподалеку от дома, где он вырос, пекли такие пончики, что никакие другие и в рот теперь не возьмешь.
— Затем есть проблема с его consigliere,Томом Хейгеном, помните такого? Я слышал, в прошлом году был крупный скандал, и Комитет чуть не привлекли к расследованию. Если это действительно так, проблема касается и вас, дон Страччи. И наконец, он пропал два месяца назад. Руководствуясь здравым смыслом, Хейген, видимо, покинул страну, чтобы его в итоге не упекли за убийство той шлюхи. Однако, может, вам известно, ходит слух, будто он находится в ФБР и собирается сдать нас всех.
Страччи взглянул на Элио, и тот кивнул. Эта информация попала в желтую прессу. Майклу будет сложно искоренить подобную молву, в особенности в отсутствие трупа. Ник сделал свое дело: зловонная дыра в Эверглейдс, где покоится Хейген в своем «Бьюике», так глубока, что никто не найдет там дна.
— Слухи. — Страччи махнул рукой. — Что тут поделаешь. Я прав?
— Возможно, правы. С другой стороны, Хейген не итальянец, не наш человек. Он никогда не давал клятв, не клялся в омерте и все же стал consigliereМайкла. Одно время он даже выполнял обязанности босса — не знаю, известно ли вам об этом. Том Хейген находился постоянно рядом и слышал и видел вещи, предназначенные уху и глазу только сицилийца, и если он запоет как канарейка, боюсь, неприятностей не избежать.
— Если бы да кабы, — произнес Страччи.
Однако Ник чувствовал — Тони крепко сидит на крючке.
— Согласно моим источникам, Сид Клейн… знаете такого?
— Слышали.
— Сиду Клейну передали все юридические вопросы, которыми занимался Том Хейген, когда Майкл ограничивал его делами семьи. Все гадают, кого Майкл объявит своим consigliereна собрании Комитета, а я уверен, это будет Сид Клейн.
Страччи покачал головой.
— Надо признать, — сказал Джерачи, — происходили и более странные вещи.
Страччи допил кофе и отдал пустую чашку своему consigliere,который покорно поднялся снова наполнить ее.
— Понимаю твою горечь, Ники, — проговорил старик. — Но ты просишь у меня невозможного.
— В моей просьбе ничего особенного. Я всего лишь предлагаю вам дать Майклу Корлеоне то, чего ему всегда хотелось.
Страччи поднял брови.
— Продолжай.
— Майкл с неохотой занялся нашими делами. Прекрасно. Хочет бросить — пусть бросает. Хочет стать законопослушным бизнесменом? Сколько раз вы слышали от него подобные высказывания? Достаточно, чтобы затошнило, верно? И тут мы можем ему помочь. Позволим ему воплотить мечту, ничего более.