Месть Линортиса [Отсрочка]

Со скалистого обрыва взирает на безмолвную, разоренную долину павшая крепость. В мрачном величии возвышается она над проклятой землей. Линортис — цитадель, стен которой не смогла одолеть ни одна армия, несломленная повелительница бескрайних дремучих лесов, распростершихся у ее ног.

Линортис, твои глаза ослепли, а плодородная долина, которой ты владела, превратилась в могилу для двухсот тысяч душ. В выжженном небе твоем не видно даже стервятников; шакалы давно оставили в покое груды белеющих костей. Ты стала обелиском для десятков тысяч своих защитников и для десятков тысяч солдат-завоевателей. Когда убийца проливает кровь убийцы, оба становятся равны перед лицом Смерти. Армии двух народов погибли здесь. И хотя одна и считалась победительницей, спросите у мертвых, кто выиграл войну…

Девушка тяжело дышала и все чаще спотыкалась на бегу. Несколько часов назад она бежала мягче и уверенней — как олень. Но хоть олень и быстроног, гончие псы терпеливы. С полудня гнали они свою жертву через безумный кошмар выжженных лесов. Загорелые ноги девушки были в ссадинах и синяках, а босые ступни оставляли кровавые следы на узловатых корнях, когда, выбиваясь из сил, пробегала она под мертвыми колючими ветвями. Листья и мох запутались в длинных каштановых волосах беглянки. Изодранное короткое платье грязными лохмотьями свисало со стройного тела. Девушка слышала лишь собственное прерывистое дыхание — единственный звук, который вырывался из ее груди.

— Тут ее нет! — донесся хриплый крик справа.

Девушка прикинула — до преследователей было метров сто.

— Здесь ее тоже нет! — ответный крик слева раздался намного ближе.

Эхо вторило топоту копыт и звону упряжи. Девушка подбежала к обломкам гигантской катапульты. Куст дикой розы разросся вокруг прогнившей балки противовеса. Не обращая внимания на шипы, беглянка вжалась в обугленный остов огромной машины. Измазанное сажей и плесенью, загорелое тело девушки и ее одежда из плотной коричневой ткани слились с истлевшей древесиной. На исхудалом лице глаза казались огромными. Девушка замерла, лишь вздымалась грудь и беспокойно трепетали веки…

Сначала на нее спустили гончих псов. Они почти настигли ее, но, чуть дыша, девушка скользнула в засыпанный обломками туннель, и, когда лающая свора вбежала туда следом за ней, прогнившие опоры не выдержали. Теперь лишь человеческие глаза искали следы беглянки — это давало ей хоть жалкое, но преимущество. Неожиданно девушка заметила, что на нее уставился поросший мхом череп; остальные кости были придавлены воротом катапульты. Два скелета в истлевших кольчугах торчали из окопа, опутанные побегами дикой розы. У ног ее валялся уже заржавевший кинжал; заплесневелая рукоять меча выглядывала из-под остова машины. Ржавое оружие не радовало ее, как и не пугали истлевшие кости.

Ужас вселяли лишь обезумевшие люди, которые гнались за ней.

— Эгей! Тут свежая кровь! — раздалось у нее за спиной, и очень близко.

Видно, девушка не сумела скрыть свои следы. Да и укрытие ее было не слишком надежным.

Ни на что не надеясь, она метнулась прочь, продираясь сквозь колючие кусты. Возбужденные крики звучали совсем близко — через несколько секунд преследователи доберутся до катапульты. Буйные заросли и вырванные с корнем деревья казались слабым прикрытием.

— О-о! Вот она!

Несмотря на боль в ногах, ужас заставил ее сделать еще один рывок. Она сломя голову неслась по полю битвы, отшумевшей тридцать лет тому назад. Каждый вдох ее напоминал агонию.

Преследователи наступали ей на пятки, хоть и пробирались через изувеченный войной лес слишком шумно, чтобы услышать ее шаги. Их козырем были кони.

Девушка ударилась о раздавленный арбалет, споткнулась на груде ржавых стрел с железными наконечниками. Рядом, в нескольких шагах от нее, оказался поросший травой окоп. Этого участка поля битвы она совсем не знала и потому не решилась укрыться здесь, опасаясь попасть в ловушку.

С трудом перепрыгнула она через окоп, наполненный пожелтевшими костями.

Еще чуть-чуть…

Перетерпеть боль… И она доберется вон до той заросшей ложбины. Быстрей соскользнуть змеей вниз по склону, туда, где кости уложены в распаханной земле, как плиты — в мостовой…

Наверняка преследователи задержатся у окопа, проверяя, не спряталась ли там их жертва.

Чуть поодаль, за каменистой пустошью, застыли нагромождения сломанных деревьев. Можно укрыться там, если успеть туда добежать. Низко нагнувшись, девушка бросилась в сторону пустоши.

— Йо-хо-хо!

Она поскользнулась на скользком гравии. Полдюжины всадников выбрались из-за поваленных деревьев. Ее окружили.

— Ха, вот она!

К девушке скакали со всех сторон. Она мгновенно повернула назад, однако путь к бегству был закрыт — всадники вылетели из окопа, который она только что перепрыгнула. Беззащитная, замерла она на краю пустоши. Девушка оглянулась: да, она попала в ловушку.

Страх исказил ее лицо. Преследователи гоготали, приближаясь. Это была банда лесных головорезов, которые не станут торопиться и не подарят ей скорой смерти. Их экипировка была такой же разношерстной, как и они сами.

Съезжались они не спеша, дразня свою добычу: давай, мол, прорвись, попробуй!

Девушка выкрикнула в адрес бандитов проклятие и, съежившись, стала отступать; несколько громил тут же повернули назад, другие, за ее спиной, подъехали ближе. Они играли в кошки-мышки с добычей, стоившей им таких усилий.

Тучный всадник, выехавший вперед, свернул в сторону. Его звали Понурый. Он был главарем бандитов и хотел, чтобы его люди загнали жертву прямо ему в руки.

На толстых губах разбойника играла торжествующая усмешка.

И тут конь Понурого споткнулся. Копыта его со зловещим треском пробили каменную корку.

Человек душераздирающе закричал. Из открывшейся в земле бреши взрыв выбросил вверх черное клубящееся облако, и оно поплыло над пустошью.

Конь Понурого повалился на землю, сбросив седока и сломав себе шею.

Девушка видела, как у разбойника с лица, чернея и пузырясь, стала слезать кожа.

Главарь бандитов вопил еще с минуту, а облако уже колыхалось над его товарищами.

Те, кто мог, в панике бросились наутек. Черный газ пронесся над ними, как туча из преисподней. Проплывая над пустошью, он коснулся дыханием смерти всех, кто оказался поблизости.