Месть Лисьей долины
Шрифт:
Коротко, без подробностей я рассказала женщине о том, что случилось этой ночью. Удивительно, но Анна мне не поверила!
– Евгения, я не понимаю, зачем вы говорите такие ужасные вещи, но этого просто не может быть!
Я во все глаза смотрела на хозяйку поместья.
– Здоровье девочек – предмет моего пристального внимания вот уже шесть лет, – неприятным голосом сообщила мне Анна. – У нас есть собственный семейный доктор, он осматривал близнецов после того, что случилось на свадьбе, – у Анны дернулся уголок рта, – и он признал, что физически девочки совершенно здоровы.
– А психически? – рискнула спросить я. Поразительно, но мои соотечественники почему-то считают психическое нездоровье чем-то неприличным и предпочитают делать вид,
– Как вы могли такое подумать, Евгения! Близнецы совершенно здоровы. Девочки немного нервные, особенно Валентина, но, учитывая обстоятельства, удивляться нечему.
– Но у Тины определенно был приступ лунатизма!
– Хорошо, я попрошу семейного доктора еще раз осмотреть ее, – недовольно проговорила Анна, и на этом наш разговор завершился. Я дала себе слово проследить, чтобы на окна второго этажа поставили красивые ажурные решетки, причем побыстрее.
Глава 3
За завтраком Аркадий был непривычно молчалив, даже не реагировал на нудные упреки супруги. Анна даже с удивленным видом заглянула в лицо мужа, видимо, что-то такое на нем прочитала и отстала. Наконец миллионер бросил салфетку и встал.
– Девочки, собирайтесь, мы едем на Покровку.
Тина и Лиза немедленно поднялись и отправились к себе одеваться. Через пятнадцать минут бронированный автомобиль мчал Горенштейна, близнецов и мою скромную персону в сторону города. Лиза и Тина нарядились в одинаковые деловые костюмы – юбка-карандаш, белая блузка с жабо, элегантный пиджачок, острые каблучки туфелек-лодочек и капельки крохотных бриллиантов в ушах – правда, только у Лизы. В руках девочки держали одинаковые сумочки и выглядели деловито-оживленными.
За четыре дня моей жизни в Семирадово мне еще ни разу не удалось пообщаться с сестрами дольше нескольких минут, так что близнецы по-прежнему оставались для меня загадкой. Почему юные красотки соглашаются вести такую уединенную жизнь в поместье дяди? Неужели им никогда не хотелось вырваться из золоченой клетки, которую выстроил для них Аркадий? Почему у близнецов нет друзей? Разве им не хочется весело провести время – потанцевать, пофлиртовать с мальчиками наконец? То, что их родители погибли шесть лет назад, вовсе не означает, что сестры должны заживо замуровать себя в стенах фамильного имения. Почему Лиза и Тина не протестуют, не пытаются вырваться на свободу?
Кроме того, на мой взгляд, девушки поразительно быстро оправились от последствий трагедии. Гибель жениха, расстроенная свадьба, окровавленная голова на коленях невесты – такое не скоро забудется. Однако вот они, рыжие сестренки, оживленно переговариваются, указывая друг дружке на пейзажи за окном автомобиля. Говорят, Лиза любила Марата Акчурина. Что-то не похоже! Девушка не выглядит убитой горем.
На красивом лице Валентины Горенштейн тоже не было заметно последствий вчерашнего престранного происшествия. Девица вылезает из постели, глухой полночью гуляет по крыше, точно невеста Дракулы. И вот уже смеется вместе с сестрой над какой-то остротой.
Зато Аркадий казался чем-то озабоченным и молча смотрел в окно. Машина шла на хорошей скорости. Шофер – плечистый немногословный Николай – вел тяжелый автомобиль уверенно и умело. Интересно, водителей для Горенштейнов тоже подбирает столичное кадровое агентство? Я знала, что шесть лет назад шофер Бориса Станиславовича погиб вместе с ним. Была ли у него семья, дети, и где они сейчас?
Покровская улица, в недалеком прошлом – проспект Карла Маркса, за последние десять лет превратилась из тихой, обсаженной пыльными тополями, кривой улочки в подобие столичных деловых кварталов. Здесь располагались бизнес-центры, офисы и представительства крупных компаний. Имелся свой кусок земли и у Горенштейнов. На нем возвышался семиэтажный деловой центр, сверкавший свежеотремонтированным фасадом и чисто промытыми стеклами. Наш автомобиль въехал
Охрана на входе не сделала исключений для прибывших с инспекцией хозяев – всех нас, даже девочек, вежливо попросили пройти сквозь рамку и выложить на ленту, почти как в аэропорту, все «пищащее». Особенно тщательно досматривали меня. Охранники прямо-таки сделали на меня охотничью стойку, даже не зная еще, кто я такая. Опытный человек чует опасность, исходящую от другого, спинным мозгом и способен предугадать возможную угрозу, исходящую от незнакомца, просто по тому, как человек стоит, ходит, держит руки, куда смотрит, входя в помещение. Если бы охранники были сторожевыми псами, почуявшими волчицу в овечьей шкуре, и то их реакция не была бы такой заметной. Только что не рычали и зубов не скалили. Интересно, что Аркадий не остановил своих охранников, не сказал им что-то типа «Это со мной». Он позволил им тщательно досмотреть меня, изъять под расписку оружие и вообще просмотрел весь спектакль с видимым удовольствием.
– Ничего, Евгения, не волнуйтесь, – наконец соизволил успокоить меня Горенштейн. – В этом здании нам ничего не грозит. Мы под надежной охраной.
Что ж, с этим следовало согласиться. Признаться, я с удвоенным усердием высматривала бреши в обороне делового центра, но так и не нашла. Да, это вам не охранное агентство «Альбатрос-98»! Тут защиту ставили профи.
Один из двух скоростных лифтов, похожий на стеклянный стакан, поднял нас на седьмой этаж. Там располагался громадный, комфортабельный, до невозможности элегантный – в мужском, сдержанно-благородном стиле – кабинет Аркадия Станиславовича. Впрочем, безопасностью не пренебрегали и здесь – перед входом в приемную помещался просторный тамбур, в котором скучал охранник. При виде входящих хозяев он вскочил и вытянулся по стойке «смирно» – видимо, происходил из бывших военных. Проходя через приемную, я краем глаза зафиксировала цветы в напольных кадках и субтильную мужскую фигуру за компьютером. Мы вошли в святилище деловой империи Горенштенов.
Девочки сразу же устремились к удобным креслам, а Аркадий Горенштейн подошел к массивному столу из красного дерева и нажал кнопку селектора.
– Костя, Базарчук подъехал?
– Подъехал, Аркадий Станиславович, как раз заезжает на территорию, – отозвался приятный мужской голос. – Сразу к вам проводить?
– Да, будь добр, – распорядился Горенштейн.
В ожидании посетителя миллионер присел на край стола. Я отметила про себя, что массивное кресло босса было поставлено на подиум, и входящему в кабинет посетителю хозяин кабинета представлялся каким-то Зевсом-громовержцем, нависавшим над бедным просителем. Давно используемый и растиражированный прием, популярный скорее в конце девяностых. «Странно, что такой дешевый трюк использует Аркадий», – думала я, глядя на него, легкого, стройного, не по годам моложавого, наблюдая, как он покачивает ногой в элегантном ботинке, как откидывает назад кудрявые светлые волосы.
Видимо, миллионер заметил, как я таращусь, и снизошел до объяснений:
– Это кабинет Бориса, моего дорогого брата. Мы начинали бизнес вместе. – Аркадий посмотрел на сестер. – В те дни девочки часто здесь бывали.
Ага, а в последнее время, судя по всему, очень редко. Понятно.
Напольные часы – очевидно, старинные и очень дорогие – пробили одиннадцать раз. Все почтительно прослушали мелодичный звон.
Нежно заиграл селектор:
– Аркадий Станиславович, Базарчук сейчас будет в приемной.