Месть лорда Равенскара
Шрифт:
— Да, да, ты совершенно прав, — согласился виконт. — но я так разъярился! Эта негодница Аталия обошлась с тобой просто бесчестно и подло. Я всегда подозревал, что она авантюристка.
Лорд Равенскар, стоявший спиной к камину, искренне удивился:
— Неужели?
— Она сумела добиться благосклонности общества, ее везде принимают, — пояснил виконт. — Конечно, она достаточно красива и заслуживает того, чтобы блистать в свете. По в то же время я никогда не хотел бы, чтобы пьянчужки с Сент-Джеймс так же трепали языками о моей сестре.
— Среди этих пьянчуг оказались и мы, — отрывисто произнес лорд Равенскар, — и особенно хорош я!
— Ну, ты не единственный мужчина, которого свела с ума женская красота, — попытался успокоить друга виконт.
— Н-да, и, к сожалению, не буду последним из глупцов, которые теряют голову из-за хорошенькой мордашки, — с горечью согласился Трент.
Виконт вздохнул.
— Ну хорошо, если ты все еще желаешь поставить Аталию на место, нам пора ехать в парк. Можешь не сомневаться, тебя засыплют вопросами про твою молодую жену — кто она такая и почему появилась в твоей жизни так внезапно.
— Правду им знать не стоит, да я и не смогу рассказать, как все было, — с болью произнес лорд Равенскар. Он задумался на несколько мгновений, потом продолжил: — Знаешь, Энтони, лучше всего будет сделать так. Давай скажем, что я знаю Ромару с детства и что она моя детская любовь. Тогда все будет выглядеть очень правдоподобно.
— Отлично! Я знал, что ты придумаешь что-нибудь умное, — восхищенно воскликнул виконт.
Он повернулся на каблуках и направился к двери, но на полпути вдруг остановился и произнес уже совершенно иным тоном:
— Мне очень жаль, что так подучилось, Трент. В самом деле. Если бы я хоть чуточку соображал, то обязательно остановил бы тебя. Или по крайней мере уговорил бы подождать до утра, чтобы мы все немного остыли.
— Вчера! Сегодня! Завтра! Какая разница! Я собирался дать Аталии хороший урок, — сердито сказал лорд Равенскар, — и добился своего. Пусть даже таким способом.
— Ну что ж. будь по-твоему, — согласился виконт.
Они вместе вышли из комнаты, прошли через мраморный холл и вышли на улицу. Оседланные лошади уже ждали их.
«Все-таки хорошо, что Трент не попал в сети этой коварной и хитрой интриганке», — подумал виконт. Эта мысль пришла ему в голову не потому, что он не слишком доверял Аталии, и не потому, что она довольно прохладно отнеслась к нему с самого первого дня их знакомства. Дело было в том, что виконт с чувством искренней дружбы относился к Тренту Равенскару и не желал допустить брака, который мог принести его другу одни лишь несчастья.
Пюбовь, как известно, слепа. Поэтому лорд Равенскар даже не предполагал, что Аталия, его обожаемая Аталия, только что горячо заверявшая его в своей любви, без устали флиртовала с его же друзьями, стремясь пленить всякого мужчину, попавшего в поле ее зрения. Она принадлежала к тому типу женщин, думал виконт, которым недостаточно одного мужчины в жизни, ей необходимо окружать себя многочисленными поклонниками, и она будет завоевывать себе все новых и новых.
Но уберечь лорда Равенскара от Аталии — это одно, а связать его узами брака с самой уродливой женщиной Лондона — совсем другое. Виконт был в ужасе от случившегося в тот злополучный вечер. В попытках найти хоть какой-нибудь выход, он напряженно раздумывал, истязая свой мозг непосильной задачей и прикидывая так и этак, но не мог придумать никакого решения. Спасти друга из этого затруднительного положения не предвиделось ни малейшей возможности.
Вчера утром, сразу как только он пришел в себя и смог подняться на ноги, виконт отправился к достопочтенному Джошуа Мидингу. Он хотел узнать, считается ли законной церемония, проведенная столь невероятным образом. Джошуа успел протрезветь после ночных возлияний, но пребывал в отвратительном расположении духа: уж очень болела голова. Поэтому его чрезвычайно оскорбило само предположение, что он мог совершить что-либо незаконное.
— Естественно, я должен буду зарегистрировать брак только сегодня, — холодно заявил он, — но вся церемония была проведена совершенно законным образом, и отменить этот брак может только специальный акт парламента.
— Это точно? — с сомнением спросил виконт.
Так и не поверив своему приятелю Джошуа, виконт навел кое-какие справки и узнал следующее. Согласно акту от 1754 года каждый брак должен быть зарегистрирован сразу же после совершения обряда. Но даже без регистрации он считается вполне законным, если церемония совершается духовным лицом, наделенным соответствующими полномочиями.
— Что ж, постараемся выполнить эту весьма неприятную работу наилучшим образом, — печально сказал себе виконт Гарсон. — Если уж никак нельзя скрыть это событие, то остается выставить его напоказ, может, даже шокировать все общество, раз Трент, так решил.
В итоге в лондонской «Газетт» появилось объявление, в котором сообщалось о бракосочетании, которое было «тихим и скромным в связи с трауром». Это пояснение придумал виконт. К тому же оно было чистой правдой: еще вечером виконт обратил внимание, что Ромара одета в черное платье, а плащ и шляпка, которые принесли с улицы вместе с сумкой девушки, тоже были черного цвета. Ми один человек, подумал виконт, не станет рядиться в столь мрачные одежды, если только для этого нет веской причины. Этот брак и так вызовет массу слухов и сплетен, так что надо постараться дать всему правдоподобное объяснение.
И все же виконт знал, что, как только он и лорд Равенскар появятся в парке верхом на горячих скакунах, которые всегда были предметом зависти всех знакомых, ничто не сможет облегчить тяжелое и неприятное положение его друга.
Ромара слабо пошевелилась и попыталась открыть глаза, но ей мешала повязка, наложенная на один глаз. Женщина, что сидела у окна и шила, услышала ее движение и быстро подошла к кровати.
— Миледи, вы очнулись? Вы слышите меня?
Хоть губы и не слушались и попытка заговорить причиняла мучительную боль, Ромара, собравшись с духом, все-таки выговорила:
— Где… я?
— Вы, миледи, ничего сейчас не говорите, — быстро отозвалась женщина, — лучше попробуйте выпить вот это лекарство. Врач прописал его специально для вас.
Она налила из бутылочки в ложку какую-то жидкость и осторожно поднесла ее к губам Ромары. Как бы аккуратно и бережно сиделка ни сделала это, ложка, коснувшаяся разбитых губ Ромары, заставила девушку вздрогнуть от боли. Она все же сумела превозмочь ее и проглотить сладкую тягучую жидкость. Ком в горле тут же прошел, и она внимательно вгляделась в склонившуюся над ней женщину. «Кажется, я раньше никогда ее не видела», — подумала она.