Месть Маргариты
Шрифт:
Но я ошиблась. Вокруг стало оживленно - в один момент все засуетились и зашептались, а передо мной возник Ян, злой и рычащий. Позади него появилось еще двое оборотней. И вот от Яна мне убежать не удалось - он схватил меня за руки, дернул на себя и отбросил назад. Я подлетела вверх, отрываясь от пола, потом приземлилась на задницу и поехала спиной по гладкому кафелю, путаясь в юбке, пытаясь остановиться и поймать равновесие.
Но я успела лишь подняться на колени, когда столкнулась с Серафимом. Не церемонясь, он поймал меня в свои крепкие объятья,
Он пил мою кровь так неистово, будто был очень голоден. Я не могла пошевелиться, не могла его оттолкнуть. Меня окутала темнота, отгородив от всего мира - только он и я, и постепенно накатывающее успокоение.
Серафим подсунул к моему носу свое запястье, и не раздумывая, я прокусила на нем кожу, напоминающую мокрую толстую бумагу. Его кровь была сладка, но с небольшой горчинкой - кровь тысячелетнего вампира. В ней было столько энергии, столько знаний, но это все лилось сдержанным потоком, словно пролетая мимо и лишь слегка касаясь. А потом круг замкнулся - его кровь во мне, моя в нем - и Сила Серафима ударила в меня огнем, так что по венам полилась раскаленная лава. Эта Сила пробивалась в каждую клеточку моего тела, изучала, запоминала, окружала, прожигала свое клеймо. Серафим уверенно проникал в меня, в мое тело, в мой разум, а я не могла этому противиться. Я принимала его, отдавала, позволяла, потому что чувствовала, что отныне принадлежу ему.
И кружась в водовороте его Силы, которая безжалостно затягивала меня в узкую воронку, я ощутила холодный ветер. Он вращался вокруг нас, подбрасывая волосы и ткань моей юбки, которая хлестала по лицу нас обоих. Он даже просачивался между нами, словно пытаясь оттолкнуть друг от друга. И вместе с гулом неистового ветра был слышен пронзительный женский крик, полный боли и отчаяния.
Серафим резко оттолкнул меня и подскочил на ноги.
– Хватит!
– от его рева задребезжали стекла.
И ветер стал стихать, а вокруг Серафима закружился бледный туман. Тяжело дыша, он стоял посреди зала, спиной ко всем и окруженный белой дымкой. И на его лице, видимом лишь мне одной, я впервые заметила признак каких-то чувств - это была глубокая печать, высеченная временем.
Серафим развернулся и зашагал прочь, а туман потянулся за ним шлейфом. Его тяжелые шаги разносились эхом по залу. Казалось, что все замерли и перестали дышать, а в воздухе ощущалось напряжение и беспокойство.
Проводив Серафима взглядом, я растянулась на полу, не желая ни двигаться, ни дышать, ни чувствовать. И я действительно сейчас ничего не чувствовала. Я словно продолжала блуждать в темноте, и не было ни страха, ни сожаления, ничего...
И вдруг, как по команде все вокруг ожило, и меня обдало шквалом различных звуков, отдаваясь болью во всем изможденном и горящем теле.
Кто-то осторожно поднял меня на руки и куда-то понес. А потом этот кто-то сел, прижав меня к своей груди. Юлиан, это был Юлиан - его запах я ни с чем не спутаю.
–
– шепотом спросил он, погладив меня по лицу.
– Нет.
Он ничего не ответил, продолжая поглаживать кожу. Шум вокруг усиливался, снова заиграла музыка. Открыв глаза, я увидела, что мы с Юлианом сидим на диване в дальнем углу. И все, словно на светском приеме, разошлись по залу, стоя отдельными кучками или сидя на диванах и креслах, и беззаботно о чем-то болтая. И почти каждый украдкой бросал на нас подозрительные и недобрые взгляды.
Я отстранилась от Юлиана, чтобы видеть его лицо. Он был очень встревожен, и не только из-за меня.
– Что-то не так?
– спросила я.
– Не уверен.
Он все сильнее хмурился. Я решила спросить конкретнее:
– Обряд прошел правильно? Как и должен был?
– Нет.
– Ну и что не так?
– Юлиан смотрел мне в глаза, будто не знал, как сказать мне правду.
– Что не так?
– уже потребовала я.
Юлиан опустил глаза и о чем-то задумался.
– Юлиан...
Он встал, усадив меня на диван:
– Извини, мне нужно поговорить с Серафимом.
Мне совсем не нравилось его беспокойство, причина которого, к тому же, не была известна. Я обхватила его за шею, но Юлиана разжал мои руки и молча ушел, оставив в одиночестве. Наконец, я прислушалась к себе, что же изменилось? Я была взволнованна, но не так, как несколько минут назад, совсем не так. Тело остыло, только ощущалась неприятная тяжесть и скованность. Как ни крути, а с неизбежным пришлось смериться.
Мой взгляд упал на маленькую фигурку в общей массе вампиров - ко мне подлетела Валери и бросилась обнимать:
– О, дорогая моя, мне так жаль.
От ее присутствия стало лучше.
– Валери, скажи мне, что случилось? Почему Обряд прошел не так, как надо?
Она села рядом со мной и взяла за руку.
– Серафим не спросил твоего согласия, и он не должен был брать тебя силой, по крайне мере не так, как он это сделал.
У меня по спине пробежал холодок.
– Объясни.
– В любом Обряде совершаются определенные действия, которые соблюдаются не просто так. Серафим должен был спросить, согласна ли ты вступить в его Семью - это необходимое условие, чтобы ты не могла кого-то потом упрекнуть, что тебя заставили. Только по тебе было и так заметно, что ты не согласна. И в этом случае, он не должен был тебя брать силой.
– А что он должен был делать? У меня же не было выбора?
– я его не защищала, просто, так на самом деле было.
Она погладила меня по руке, будто пытаясь успокоить.
– Я не знаю, что он должен был бы делать.
– Валери криво улыбнулась.
– Тот, кто не желает вступать в чью-то Семью, может выбрать смерть, либо заточение. Но ни то, ни другое, конечно же, никому не хочется - Старейшие ясно дали понять, что не должно быть ни одного свободного вампира, и никому не оставили выбора. Но здесь, все дело в Серафиме. Ни на одном Обряде он так себя не вел.