Месть Орла
Шрифт:
– Спасибо, Рутилий Скавр. Это было действительно очень счастливая находка, учитывая, что моим единственным намерением было держать местных варваров в узде, когда армия навсегда отходила к стене императора Адриана. Но я верю, тем кто говорит, что удачу надо создавать, и я доказал это. Если бы я не приказал провести такое тщательное патрулирование, мы, возможно, никогда бы не наткнулись на символ Шестого легиона таким удачным образом, хотя, конечно, большая часть чести должна принадлежать центуриону Гинаксу за его настойчивость в обыске варварской деревни.
Скавр улыбнулся, а люди, окружавшие его, хранили молчание, как он приказал им сделать в самых жестких выражениях всего несколько минут назад, подавляя в себе негодование по поводу того, что Сорекс не сказал ни слова по поводу их битвы с вениконами.
– Скажите, коллега, а вам не посчастливилось обнаружить рядом с Орлом голову Легата Соллемниса?
Сорекс покачал головой с выражением сожаления.
– Боюсь, что нет. Может быть, она уже сгнила? Ведь я сомневаюсь, что простого помещения головы человека в кедровое масло достаточно, чтобы предотвратить естественные процессы разложения. Такого метода хватает всего лишь на несколько недель.
Скавр так долго улыбался ему в ответ, что самодовольное выражение начало заметно исчезать с лица Сорекса, и он повернулся к Юлию только тогда, когда выражение превосходства полностью исчезло с него.
– Подай мне, пожалуйста, первый предмет, примипил.
Крепкий центурион полез в сумку, которую принес в штаб, и вытащил небольшой бочонок, в котором в масле лежала голова Соллемниса. Сняв деревянную крышку, он поставил его на стол перед своим трибуном, поморщившись от запаха темного масла, плескавшегося внутри деревянной емкости. Скавр закатал длинный правый рукав своей туники и заговорил с Сорексом озадаченным тоном.
– Простите за беспорядок, но когда центурион Корв принес этот предмет, мы, действительно были немного удивлены. Как вы знаете, привычка вениконов сушить головы своих жертв над горящими щепками, по-видимому, является далеко не идеальным средством их сохранения, и поэтому я принял меры предосторожности, чтобы повысить шансы жертвы добраться до Рима в узнаваемом состоянии. Это ни в коем случае не идеальный способ предотвратить гниение части человеческого тела, но, похоже, в данном случае он сработал довольно неплохо. Он опустил правую руку в масло и с выражением легкой брезгливости схватил что-то внутри и осторожным взмахом вытащил из миниатюрного бочонка, разбрызгивая капли жирного масла по полу комнаты.
– Итак, вот она, голова мертвого легата, с восстановленным в некоторой степени достоинством после всего того, через что ей пришлось пройти после смерти.
Сорекс вытаращил глаза на отрубленную голову, а Легат Соллемнис отсутствующим взором смотрел на него глазами, белки которых были окрашены маслом в черный цвет.
– Как вы можете быть в этом уверены…?
– Вы сомневаетесь? Когда мы прибыли, я взял на себя смелость отвести в сторону примипила вашей Девятой когорты, человека, с которым мы были знакомы еще с тех времен, когда стояли к северу от стены императора Антонина, который, в свою очередь, знал легата очень хорошо, как и всех его офицеров, учитывая его регулярное присутствие на штабных совещаниях Соллемниса. Он подтвердил, что эта голова принадлежала легату, и указал на две отличительные особенности, о которые вы, возможно, захотите услышать.
Он указал на родинку на челюсти погибшего.
– Для начала вот это, и хотя я понимаю, что это далеко не убедительное доказательство, но есть и вот это... - Он повернул голову и провел пальцем по длинному белому шраму вдоль правого уха. - Судя по всему, он получил порез за год или около того, до того как его убили, сражаясь с варварами, что, похоже, было его привычкой. Примипил сказал мне, что санитарам потребовалось несколько часов, чтобы остановить кровотечение из этой раны.
Он замолчал и ждал ответа Сорекса, подняв брови в веселом предвкушении. Трибун еще мгновение смотрел на ужасающее зрелище отрубленной головы легата, прежде чем пробормотать ответ.
– Н-ну, тогда… кажется, мне повезло вдвойне. Я вернул Орла легиона на его законном месте и спас Шестой Виктории от позорного расформирования, а вы вернули легату Соллемнису его достоинство выполнив мой приказ. Поздравляю, Рутилий Скавр, вы заслужили место в рапорте, который я отправлю утром в Рим, чтобы отобразить этот отрадный поворот событий.
Скавр снова улыбнулся, опустил отрубленную голову обратно в жирные объятия масла и вытер руку полотенцем, предложенным ему Юлием, прежде чем взять тяжелый, завернутый в ткань предмет из рук своего примипила.
– И я уверен, что префект преторианца Переннис будет более чем рад, если его доверие к вам оправдается. В конце концов, - он взвесил загадочный сверток обеими руками, прежде чем снять обертку и положить возвращенного Орла на стол перед собой, — вы, кажется, проделали виртуозную работу, склонив прежде достойного центуриона на свой обман, не так ли?
Сорекс вытаращил глаза на изваяние, любовно отполированную до ослепительного блеска и во всех отношениях не уступающий фальшивому Орлу, рядом с которым его положили.
– Но это …
– Да, это небольшая проблема, не так ли? Всего неделю назад или около того у Шестого не было Орла, и ему грозила высшая санкция за такой позор, а теперь у него появилось два благословенных штандарта. Вы можете сказать, что это нечто вроде чуда.
Сорекс попытался оправдаться еще раз.
– Может быть это копия, сделанная вениконами или этим сельговом Кальгом, которого я послал вас схватить. Ведь мой Орел настоящий!
Скавр подтвердил это, поджав губы.
– У меня возникала такая же мысль, если честно. В конце концов, изготовление копии Орла всегда должно было кому-то принести пользу, и я вынужден признать, что ваш на вид действительно весьма похож на подлинного. Действительно, он настолько близок к тому, который центурион Корв и его люди утащили из Клыка, как по внешнему виду, так и по отделке, что я вынужден предположить, что он был отлит по оригинальным формам. Молодцы умельцы, которые, как я уверен, что и вам это известно, находятся в Риме.