Месть Осени
Шрифт:
Мари замолчала, заметив, как смотрит на нее отец. Синие глаза наполнялись льдом с каждым словом. Мари говорила страшные вещи. По-настоящему страшные. Она успела привыкнуть к ним и обрушила на отца всё и сразу. Почти всё. Не успела рассказать о шарманщике Ёллу и быте людей большого мира. Впрочем, последнее отец легко поймет, прочитав книгу сводов.
– Давай обсудим всё позже, - предложила Мари мягко.
– Отличная мысль, - Инэй улыбнулся. С трудом. – Отдохни. Выспись, наберись сил.
– Не сейчас, - Мари покачала головой.
– Позже я лягу
****
Встречу назначили в Шеруме. В доме Лиры, которая уехала в Дессон на ежегодную распродажу тканей, а заодно навестить Далилу. Мари ждала в гостиной. Они с отцом разделились. Инэй отправился в Весенней Дворец, чтобы лично рассказать жене о возвращении дочери. Однако время шло, но ни Инэй, ни Веста не появлялись. Мари переживала. Не ухудшилось бы здоровье матери после столь волнительного известия!
Сначала она ходила туда-сюда по комнате, потом пожалела уставшие ноги и устроилась на диване. Села, облокотившись о валик, и сама не заметила, как рука сползла с него, а голова коснулась подушки из такой же зеленой ткани, как сам диван...
Приснился Восточный. По серому городу вдоль похожих друг на друга, как братья, домов шел... Эрм. На лице застыло выражение тоски и обреченности. Он шел на опасную встречу. В дом номер двадцать восемь, что располагался на Тёмной улице. Бывшего стражника там уже ждали. И точно не с распростертыми объятиями.
– Тебе хватило наглости явиться, - усмехнулась госпожа Кин.
– Скорее, здравого смысла, - ответил Эрм спокойно, но прежде почтительно поклонился целительнице.
– Глупо бежать. Это лишь отсрочит неизбежное. Да и не привык я бегать. Предпочитаю смотреть опасности в лицо.
Госпожа Кин усмехнулась.
– Так нынче я опасность?
Эрм не ответил, и она спросила:
– Значит, девчонка, что ты звал сестрой, вернулась восвояси?
– Верно. Госпожа Флора согласилась пропустить ее назад.
– Но не тебя.
– Речь шла о двоих. Ушли Мари и мальчик.
– Бросили, значит...
– Она не хотела. Я сам... сделал выбор за нее.
Целительница внимательно рассматривала Эрма. Подобным взглядом служанки оценивают товары на рынках, решая, подойдут ли те для господ.
– Что же мне с тобой делать, стихийник? Ты позволил ускользнуть моей помощнице. Сильной помощнице. Сам-то явно ей уступаешь.
– Вы правы. Мне далеко до умений Мари.
– Но склянки с зельем замораживать умеешь?
– спросила она ядовито.
– Пару склянок за раз, пожалуй, заморожу.
– Н-да... Не слишком ты умелый помощник, - проворчала целительница.
– Но раз другого нет, так и быть, живи. Мои клиенты привыкли к новым зельям, не хотелось бы лишать их новинок. Но если посмеешь своевольничать, закончишь, как та девица на площади. Я не терплю неподчинения, стихийник...
Госпожа Кин давала понять, что нуждается в помощнике с погодным даром. Мол, в его интересах подчиняться. Но Мари видела, что та кривит душой.
– Нет! Не смей, старая карга!
Мари села на диване, тряся кулаками и обливаясь слезами. Горькими, как полынь.
– Тише, родная. Тише. Это просто сон. Дурной сон. Он растворился, слышишь?
– Ох...
– Мари заплакала пуще прежнего, встретившись взглядом с Вестой.
Мать сидела рядом на диване. Пришла, когда дочь спала, и осталась охранять ее сон.
– Всё хорошо, - повторила Веста, силясь улыбнуться, но ничего не вышло. Кажется, она разучилась это делать.
Мари покачала головой. Ничего не хорошо. Эрм в руках у злобной целительницы, если, конечно, верить сну, а мать... мать похожа на покойницу: похудевшая, бледная, под потухшими глазами чернота.
– Прости, - прошептала Мари.
– От меня одно горе.
Веста застонала.
– Небо!
– она обхватила голову дочери ладонями и поцеловала лоб сухими губами.
– Не говори так. Никогда не говори. Ты единственное, ради чего стоит жить.
– Единственное, - повторила Мари с горечью.
– А как же отец?
Изумрудные глаза наполнила странная дымка.
– Без тебя ничего не имеет смысла...
Мари поняла, что отношения родителей изменились за последние месяцы. Их Величества не справлялись с горем и отдалились друг от друга. Или это Веста отдалилась от Инэя...
И это вина дочери. Её вина!
Мари громко всхлипнула и... позволила матери обнять себя, как маленькую, прижать к себе и не отпускать целую вечность. Она успела выплакать всё горе без остатка, затихнуть и даже почти уснуть, а Веста всё укачивала ее, как младенца, что-то напевая тихо-тихо...
Чудилось, из тела уходит яд, что отправлял невыносимо долго. Боль не прошла, но притупилась, позволяя дышать и жить дальше. Пытаться жить дальше. Без Эрма. Рядом с родителями, между которыми разверзлась пропасть. Появились даже силы, чтобы однажды (возможно, уже завтра) взглянуть в глаза Тренту Вилкоэ и приговорить его к... к... к смерти, если придется. Он - сорняк, который нужно вырвать с корнем, чтобы снова не разросся. Больше нельзя проявлять слабость. Она - Принцесса. Как там сказал Содж Иллара во время последней встречи? Нужно уметь принимать трудные решения. Что ж, Мари научится их принимать...
Гораздо труднее жить с чужими решениями. С решением Эрма уступить место Тему. И с решением Витта не брать Эрма...
– Расскажи мне, как ты там жила - в большом мире?
– заговорила, наконец, Веста.
– Нечего рассказывать. То есть, о самом мире нужно рассказать многое. А наша жизнь там была простой. Мы работали в гостинице. Эрм охранником, я горничной, Тем был мальчиком на побегушках: и обувь чистил, и за покупками бегал, и...
Мари замолчала, увидев морщинку на переносице матери.