Месть по закону

Денисов Вячеслав Юрьевич

Перед Пастором, посреди мебельного зала, стояли восемь его людей. События вчерашнего вечера говорили о том, что они развиваются по непонятной стезе. О ней не думал ни он, Пастор, ни, по его мнению, милиционеры. Какой-то хрен вырвал сумку с общаком из рук Сохи и лишил и тех, и других спокойно жить на этом свете. А может, он мент? И общак снова у РУБОПа? Тогда почему не было слышно криков – «Стой, милиция!» да «Стой, стрелять буду!». Тогда кто же этот «народный дружинник» с зычным голосом, имеющий привычку совать свой нос не в свои дела? Это и предстояло выяснить тем, кто сейчас молча пережевывал жвачку, покуривал или потягивал из банки бескалорийный «пепси», стоя перед Пастором. Это были его люди, проверенные

временем и различными изощренными «подставами», на которые только был способен Пастор. Экзамен они выдержали, и уже несколько лет каждый из них верой и правдой служил «хозяину», ни на секунду не забывая о том, кому обязан своим положением и достатком.

– Даю направления работы. – Пастор, потирая ушибленный при прорыве к джипу кулак, поморщился. – Первое. Узнать через «своих», вернулся ли мусорам общак. Второе. Проверить все поликлиники района, где находится муниципальный банк, на предмет обращения лохов с внезапно заболевшей головой. Особенно проверить поликлиники, где обслуживаются менты. У них в городе свои «лепилы». Третье. Пока темно, дождаться отъезда от банка мусоров и прошмонать всю округу. Кто-то что-то все равно, мне кажется, должен был видеть или слышать. Все.

Увидев, как похожие на монументы подчиненные двинулись к выходу из магазина, над дверью которого висела праздничная вывеска «Поздравляем с покупкой! Вы обязательно вернетесь сюда еще!», он выдавил:

– Нет, не все...

Сказал он очень тихо, но этого было достаточно, чтобы строй остановился и развернулся на сто восемьдесят градусов.

– Если кого-то из вас я увижу под «шмалью» или «ваксой» – хоть под пивом, даже если у кого-то будут просто красные «бебики», не говорите, что устали или снимали стресс. Задавлю.

Братва с уважением посмотрела на мощную фигуру Пастора и, понимающе промолчав, вышла. Этот парень мог в один момент сделать человека состоятельным, почитаемым в блатном мире, но мог и в одну секунду решить его жизнь в обратную сторону. Пастор – не Фермер или Тимур. Он не сделает западло, если ты этого не заслуживаешь. Он думает, что он – справедливый. На этих простых на первый взгляд постулатах и держался незыблемый авторитет Пастора.

Дождавшись, когда за покинувшими магазин закроется дверь и Соха защелкнет на ней замок, вор поинтересовался:

– Ты точно не запомнил этого лоха?

– Бля буду, Пастор, ты что меня, как замороженного, пытаешь? Я же уже говорил – темно было! Ты же сам там был! Ты его запомнил? Между прочим, ты ему в бубен ударил, а не я.

– Да, я ему бил. А он – тебе! И сумку он у тебя вырвал, а не у меня!

– Че, опять, в натуре, все сначала начинается? – возмутился Соха. – Ну, не отдал же я ему, в самом-то деле! Я что, специально ремень порвал да сумку ему кинул? Застрели меня, может, полегчает!

– Голос. Голос убери, – посоветовал Пастор, чувствуя, что Соха прав и все претензии к нему – безосновательны. Нужно было самому сумку держать. В конце концов, он за общак ответственность несет, а не Соха. Случись сейчас разборки – крайним оказался бы именно Пастор... – А то, ишь, моду взяли, голос повышать. Трубадуры хреновы...

Соха прекрасно понимал, что Пастор ершится попусту, по привычке, поэтому, не желая для себя губительных последствий, промолчал. Открой сейчас рот – будет то же, что и с тем лохом. Вдруг его осенило:

– Пастор, а ты его, того... Не замочил?

– Заткнись ты! – оборвал его вор. – Мой прямой левый неприятен, но не настолько. Делом лучше займись... Кстати, насчет дела! На-ка «трубу», набери номер «моего» человека. Я ему через дырки в трубке в глаза посмотрю. Хотя стоп. Рано.

Мозг вора работал, как компьютер, включая и отключая опции, поэтому Соха, как управляемый робот, перемещался по магазину, то беря в руки предметы, то снова опуская на место. Его дело – выполнять,

а шефу – командовать. Главное, без инициатив. Одна инициатива уже была, и Соху спас только тот счастливый случай, что он оказался прав с милицейской засадой. Пастор был на свободе благодаря именно ему, Сохе. Но благодаря именно ему и сумка с общаком исчезла в темноте. Поэтому в данной ситуации, когда вор считал положение общака по важности впереди своей свободы, лучше молчать и выполнять указания. Но было одно обстоятельство, которое тревожило Соху. Уже не он один намекал Пастору, что вместо «войны с ветряными мельницами» было бы для всех лучше, если бы он, Пастор, дал указание «приопустить» несколько крупных барыжнических фирм с целью восполнения и возврата общака. Но тот уперся, как як, и сдвинуть его убеждения было невозможно. Пастору нужен был именно «тот» общак. Тот, что, по его мнению, находился у «мусоров». Пальцем у виска, понятно, никто вертеть не собирался, даже оставшись наедине с самим собой, но мысли всех были именно об этом.

Внезапно раздалась трель сотового телефона Пастора. Соха видел, как резко среагировал на звонок босс, и от его внимания не ускользнуло то, какое пренебрежение застыло на лице вора, когда тот понял, с кем разговаривает.

– Как сажа бела. Подшиваются...

– ...

– А ты за меня не волнуйся. Ты свою честь береги. Это не вы мне время дали. Это я себе время отмерял. И за все в оконцовке отвечу.

– ...

– Ты со мной так не разговаривай. А то я сейчас не в том состоянии, чтобы это слушать. Могу и нехорошего много наговорить. За что? А за твой бизнес с китайцами. Может, ты уже в триаду вступил? Нет? А мне по хер, что ты говоришь. Не вижу нужды раньше двадцать первого числа с тобой разговаривать. Даже по телефону.

Пастор отключил связь и с размаху бросил телефон через весь зал. Мягкой мебели в торговом зале стояло так много, что телефон, пролетев с десяток метров, еще раз пять подпрыгивал то на флоке, то на велюре, то на коже. Он так и не упал на пол, оставшись лежать на одном из предметов гостиной. Соха, вздохнув, некоторое время сидел, закинув ногу на ногу, потом вздохнул и отправился, не включая свет, на поиски трубки.

– «Волыну» еще метни, бумажник, цепь сними – тоже захерачь ее подальше... На фига она нужна? – недовольно бормотал он, шагая по мебели в ботинках в поисках телефона.

– Слушай, Соха. Если рассуждать так, как ты с банком, то, обращая внимание на то, что сейчас суббота, во-первых, и ночь, во-вторых, то зачем проверять поликлиники? Они же не работают. Больной с разбитой головой куда пойдет?

– В ближайший травмопункт. Пастор, ты не обижайся, но я после того, как братва вышла, дал им команду проверять не поликлиники, а травмопункты и приемные отделения.

– Вот сука самодеятельная! – без злобы воскликнул Пастор. – А где в том районе ближайший к банку травмопункт?

– Сразу за углом. Мне там по малолетке голову зашивали.

– Когда зашили – ничего там не оставили? – Пастор уже встал, проверяя магазин в «беретте».

Глядя на эти манипуляции, Соха взмолился:

– Пастор, ну зачем тебе-то туда идти?! Пацаны все пробацают как надо и доложат!

– Почему – «мне»? Нам. Оставь Соню, пусть он эту сладкую парочку покараулит, а мы с тобой уже идем. Кстати, забери у Сони ключи от «марковника»...

Врач был прав. Минутное хорошее самочувствие – это после льда. После ходьбы состояние ухудшается, начинает ныть правый глаз и болеть голова. Все это было предсказано женщиной еще там, около банка. Поэтому врач и хотела отвезти Антона домой на машине. Получив отказ, она вручила Струге две таблетки цитрамона, извинилась за отсутствие лекарств и посоветовала утром обратиться к врачу. Будет лучше, сказала она, если Антон Павлович вызовет врача на дом.