Месть под расчет

Джордж Элизабет

– Но она и вправду разговаривала, – заявила миссис Свонн. – Взяла у меня десять пенсов, чтобы позвонить. Из-за Мика у нее самой ведь никогда ни пенса не бывает. – Ей явно хотелось поговорить об этом. – Мик все у нее забирал. И у нее, и у своего отца, у всех, ему только дай волю. Всегда ему требовались наличные. Хотел быть шикарным парнем.

– Вы точно знаете, что Нэнси разговаривала с отцом? – спросил Сент-Джеймс. – Именно с отцом?

Миссис Свонн едва не обиделась на Сент-Джеймса. Даже погрозила ему пальцем:

– Конечно,

она говорила с отцом. Я прямо замучилась, пока ждала ее – ее не было минут десять или пятнадцать. Пришлось самой идти за ней.

– А где эта будка?

– Около школы. На Пол-лейн.

– Вы видели, как она набирала номер? Вы что-нибудь видели?

Миссис Свонн тотчас сделала свои выводы:

– Уж не думаете ли вы, будто Нэнси убила Мика? Будто она сбежала к себе, убила его, а потом вернулась, чтобы торговать как ни в чем не бывало?

– Миссис Свонн, будка видна со школьного двора?

– Нет. Ну и что из этого? Я позвала ее. Она плакала. Сказала, что отец злится на нее за то, что она одолжила денег, вот она и пыталась помириться с ним. – Миссис Свонн поджала губы, словно сказала все, что знала. Однако ей не удалось унять гнев, и она заговорила опять, с каждым словом все больше повышая голос: – И я не виню отца Нэнси, вот уж нет! Все знали, куда идут деньги, которые Нэнси давала Мику. Он все спускал на своих дамочек, разве не так? Весь из себя, червяк поганый. Загордился, когда стал учиться в университете. А уж когда начал пописывать, и совсем сладу не стало. Захотел жить по своим правилам. И в конторе тоже. Ну и получил по заслугам.

– В конторе? – переспросил Сент-Джеймс. – У него была любовница в газете?

Она с отвращением кивнула, показывая на потолок:

– Прямо над лестницей. Там маленькая комнатка со всем, что требуется. С лежанкой и прочим. Отличное любовное гнездышко. А он еще выставлял себя напоказ. Очень гордился собой. Даже берег трофеи.

– Трофеи?

Миссис Свонн легла на стойку всей своей огромной грудью и жарко задышала прямо в лицо Сент-Джеймсу:

– Что скажете насчет женских трусиков? Несколько разных трусиков у него в столе. Гарри нашел. Его папа. Полугода не прошло, как он вернулся из больницы, а тут такое. Сел за стол, за которым обычно сидел Мик, и открыл верхний ящик, а там… Еще и нечистые. Вот уж кричал он.

– А Нэнси?

– Гарри кричал, не Нэнси. У тебя, мол, дитё на руках. И газета! Наша семья! Все к черту, лишь бы себя потешить! Еще он ударил Мика, да так, что я уж думала, тот окочурился, столько шуму было, когда он упал на пол. Головой стукнулся о край шкафа. Ане прошло и минуты, как он уже бежит вниз – и за ним отец.

– Когда это было? – спросил Сент-Джеймс.

Миссис Свонн пожала плечами. Казалось, у нее иссяк запал.

– Гарри вам скажет. Он наверху.

***

Джон Пенеллин свернул топографическую карту, заклеил

ее клейкой лентой и поставил рядом с полудюжиной других в старую стойку для зонтов в своем кабинете. Светило жаркое утреннее солнце, нагревая кабинет, и Джон Пенеллин, предварительно распахнув окна, опустил жалюзи.

– В целом год был удачным. Если землю в северной части подержать еще сезон под паром, потом она воздаст за это сполна. Во всяком случае, я бы сделал так. – Он сел за стол, словно ему предстояло отчитываться по пунктам и он не собирался нарушать регламент. – Мы можем поговорить об Уил-Маэн?

На самом деле Линли совершенно не собирался выслушивать отчет Джона Пенеллина и проверять бухгалтерские книги, что он уже двадцать пять лет проделывал с легкостью, не особенно вдаваясь в подробности. Тем не менее он подчинился, зная, что терпеливым вниманием больше добьется от Пенеллина, чем торопливым допросом.

Судя по виду, управляющему совсем не мешало бы исповедаться. Бледное лицо. Скорее всего Пенеллин в эту ночь так и не добрался до кровати. Причина этого была отчасти ясна – он довольно долго пробыл в полицейском участке, где у него взяли отпечатки пальцев. Взвесив все за и против, Линли решил оставить на потом то, что привело его к управляющему.

– Джон, вы все еще оптимист? В Корнуолле уже сто лет, как закрыты шахты, и вам это известно лучше, чем мне.

– Я не собирался говорить об открытии Уил-Маэн. Пусть шахта остается закрытой. Но там все полуразрушено и затоплено – опасно оставлять так. – Он повернулся вместе с креслом и кивком головы показал на большую карту, висевшую на стене. – Шахту видно с дороги. Небольшая прогулка по пустоши – и вы там. Думаю, настало время совсем снести депо и совсем закрыть шахту, чтобы ни у кого не мелькнуло мысли ее использовать и покалечиться. Если не хуже.

– По той дороге почти не ездят.

– Это правда. Не ездят чужаки, а местные катаются вовсю. Больше всего меня беспокоит ребятня. Вы же знаете, их не удержишь. Не хочу принимать на душу грех, если кто-то упадет в Уил-Маэн.

Линли встал и подошел к карте. Шахта действительно находилась меньше чем в ста ярдах от дороги и отделялась от нее невысокой каменной стеной, явно недостаточной, чтобы удерживать любопытных. Огромное количество тропинок было протоптано на принадлежащей Линли земле, на пустоши, через овраг, они соединяли одну деревню с другой.

– Вы правы, – проговорил он. – Но отцу это было бы неприятно, – добавил он скорее для себя, чем для своего управляющего.

– Времена меняются, – отозвался Пенеллин. – Ваш отец не очень-то лепился к прошлому.

Он подошел к шкафу с выдвижными ящиками и, достав еще три папки, положил их на стол. Линли присоединился к нему.

– Как Нэнси? – спросил он.

– Она справится.

– Когда полицейские отпустили вас?

– В половине пятого. Около того.

– Вы свободны?