Месть Шивы. Книга 1
Шрифт:
«Своя рубашка ближе к телу, — рассуждал он. — Конечно, батюшка желает мне счастья, но он здесь обманывается. Связать себя цепями Гименея на всю жизнь для удовлетворения его грез с нелюбимым человеком было бы непростительно и неблагоразумно! Я свободен и хочу оставаться таковым! Мисс Мария Бюртель может выходить замуж за кого ей угодно. Пусть выбирает сама, но ручаюсь, что ее мужем никогда не станет Джордж Малькольм!»
Приняв это твердое решение, молодой человек несколько успокоился.
«Завтра надо будет приготовиться к генеральному сражению», — подумал он, возвращаясь к отцу.
Остальная часть дня прошла совершенно незаметно. В десять часов вечера Джордж, следуя своему обыкновению, прогуливался в саду и с нетерпением ждал условного сигнала. Темнота укутала аллеи и деревья, превратив все вокруг в волшебное великолепие таинственности и неизвестности.
Согор не приходил.
Молодым человеком овладело отчаяние. Ревность подсказывала ему: уж не пришла ли в голову новой Маргарите Бургундской идея сменить любовника? С глубоким отчаянием он возвратился в свою комнату и в сильной лихорадке бросился в постель. Он не спал всю ночь и только на рассвете, измученный коварной болезнью влюбленных, забылся в тяжелом сне.
Утром его разбудил необыкновенный шум, доносившийся из сада. Это были радостные восклицания женщин. Джордж со спокойным любопытством подошел к окну и увидел большой паланкин, остановившийся перед главным входом в дом.
«Наверное, приехали молодые невесты. Значит официальное представление произойдет во время завтрака. Неприятная перспектива!» — подумал он.
Светские люди, как известно, любят пококетничать, подобно женщине, желающей всем понравиться. Не был исключением и Джордж Малькольм. Позвонив в колокольчик, он с помощью Стопа, своего достойного камердинера, старательно занялся туалетом.
Честный лакей, как уже заметили наши читатели, любил поболтать. Однако долг приличия заставил его молча дожидаться вопросов господина. Наконец, потеряв терпение, он первым начал разговор.
— Вашей чести известна новость?
— О какой новости ты говоришь, мистер Стоп?
— Молодые дамы приехали.
— Ну и что? — удивился Джордж совершенно спокойно.
— Как что? В нашем доме теперь царит радость! Если бы вы видели, ваша светлость, что происходит на веранде! Все бегают, суетятся, торжествуют! Молодые мисс привезли с собой камеристку по имени Скиндия… Не правда ли, какое смешное имя, ваша честь? Она — маленькая индуска, очень миленькая, с большими черненькими глазками и белыми зубками. Она все время смеется, такая забавная!
— Уж не пленила ли тебя эта девушка? — спросил Джордж.
— Ах, ваша честь, — отвечал Стоп. — Я оставил свое сердце там, в Англии, в Аусбери, в руках толстой Кэтти, дочери лесного сторожа, которая бела, как сливки и красна, как роза! Я поклялся ей в верности и сдержу слово! Впрочем, она далеко отсюда, значит иногда можно и того…
Джордж не сдержал улыбки.
— Э, э! — воскликнул он. — Вот ты как ратуешь о постоянстве?
— Что же делать? Плоть слаба, ваша честь: святой и тот грешил по семь раз в день. Однако я намерен остаться верным Кэтти, если только в недалеком будущем мы отправимся в Англию, чтобы отпраздновать вашу свадьбу.
Сказав последние слова, Стоп принялся брить господина. Джордж, рискуя обрезаться, не мог оставаться равнодушным к словам Стопа и сильно дернулся.
— Мою свадьбу, — воскликнул он, — уж не сошел ли ты с ума?
— Может быть, ваша честь, — прошептал сконфуженный Стоп.
— Что ты хотел этим сказать?
— Я? Ничего, ваша честь, решительно ничего, я только повторяю то, что говорят все остальные слуги сэра Джона Малькольма. Наверное, я плохо расслышал… Умоляю вашу честь простить меня. Они утверждают…
— Что? Что они утверждают? Скажешь ли ты мне, бездельник?
— Они утверждают, что ваша честь должны жениться на мисс Марии Бюртель и что это супружество уже давно задумано сэром Джоном Малькольмом… Слуги уверены в этом, и я, увидев нынче утром молодых девушек, очень позавидовал вам…
— Что, молодые девушки так красивы?
— Ах, ваша честь! Ах, ваша честь! Ах, ваша честь!
Стоп с бритвой в руке сопровождал это тройное восклицание непередаваемой пантомимой, выражавшей без всякого сомнения безграничное восхищение.
Потом, несколько успокоившись, он продолжал:
— Я хотя и бедный камердинер, но готов отдать свою голову на отсечение, если ваша честь найдет подобную красавицу в Англии, Шотландии или Ирландии!
Джордж снова улыбнулся.
— Какой энтузиазм! — заметил он.
— Ваша честь очень скоро убедится в справедливости моих слов… О! Я убежден в этом. Молодые мисс — целая поэма!
— Кончай говорить глупости и займись лучше моей бородой!
— Слушаюсь.
Едва Джордж успел завершить свой туалет, как в дверь постучали. В комнату вошел лакей.
— Сэр Джон Малькольм просит пашу честь спуститься в зал, — объявил он.
— Предупредите отца, что приду через несколько минут.
Бросив беглый взгляд в зеркало и убедившись, что туалет безукоризнен, он зачесал свои волосы и спустился в зал.
В тот момент, когда он вошел в комнату, Джон Малькольм, подойдя к нему и взяв за руку, подвел его к молодым девушкам, сказав веселым, но в то же время дрожащим от волнения голосом:
— Мария, Эва, мои милые дети. Рекомендую вам того, о ком так часто говорил, моего старшего сына, Джорджа Малькольма.
Джордж поклонился молодым девушкам в английской манере, девушки протянули ему с грациозной фамильярностью свои руки. Он поднял на них глаза и впервые в жизни почувствовал себя ослепленным юной красотой.
Глава 13. Крик совы
Как мы уже сказали, Джордж Малькольм впервые в жизни почувствовал себя восторженным от встречи с воспитанницами отца. Между тем ни Мария, ни Эва не были одарены необыкновенной, неслыханной красотой, которой так щедро награждают своих героинь некоторые романисты. Но зато обе они обладали более чем броской привлекательностью. Обе были полны грации, прелести и походили скорее на ангелов, чем на земных существ. Старшей из них, Марин, шел девятнадцатый год; роста она была выше среднего и прекрасно сложена. Густые шелковистые черные волосы, от природы вьющиеся, составляли великолепный контраст с темно–голубыми глазами и необыкновенно белым лицом, на котором просматривались твердость и откровенность.