Месть Шивы. Книга 2
Шрифт:
— Да уверяю же вас, Эдвард, вы ошиблись, со мною ничего такого не было.
Эдвард бросил долгий и пристальный взгляд на невесту брата и возразил:
— Нисколько не ошибся, я прав, и ваша бледность служит прямым доказательством справедливости моих слов.
— Еще раз уверяю вас, что вы ошиблись, — возразила Мария, — вам это показалось, и не более!
Произнося эти слова, девушка не могла удержаться от нервной дрожи и снова пошатнулась.
Это обстоятельство не ускользнуло от внимания Эдварда.
— Пойдемте, дорогая Мария, — сказал он, снова взяв ее под руку.
— Куда вы ведете меня? — спросила она.
— В дворцовые залы.
— Но почему бы вам не остаться здесь?
— Я боюсь, чтобы свежий ночной воздух не подействовал дурно на вас, Мария.
— Напротив, свежесть эта очень приятна.
— Согласен, но небезопасна.
— Перестаньте, разве вы забыли, что дома мы ежедневно проводим вечера на открытом воздухе в саду.
— То совсем другое дело, теперь же вы в парадном наряде с открытыми шеей и руками. Право, Мария, не лучше ли будет вернуться в залы дворца?
— Ну что ж, если вам так хочется, пусть будет так, однако я прошу вас подождать немного.
— Зачем же снова терять время?
— Да потому, что мне хочется увидеть принцессу.
— Хорошо, я согласен исполнить ваше желание, мы останемся, — проговорил Эдвард, подумав про себя:
«Она ревнует принцессу. Как это странно! Но что же за причина, однако?»
В это время принцесса Джелла уже вступила в сад, окруженная веселой блестящей толпой, составлявшей ее свиту. Черные рабы с красными чалмами на голове и в коротких туниках из белого глазета, с массивными золотыми кольцами на кистях рук и на ногах несли на плечах ее паланкин, усеянный, подобно женскому убору, сплошь драгоценными камнями и представлявший собою выдающееся произведение современного искусства. Спереди и сзади богатого паланкина шли два отряда женской стражи принцессы. Когда Джелла заметила, что лорд Сингльтон направился навстречу ей, она подала знак несшим ее рабам, и они мгновенно преклонили колени.
Опущенный на землю паланкин дал возможность принцессе Джелле выйти. На ней был надет, как всегда в таких случаях, европейский костюм. Белое в дорогих кружевах платье ловко обхватывало ее изящный стан, достойный резца древних ваятелей, оставляя обнаженными только шею и руки; роскошные черные волосы были украшены черной эмалевой диадемой из бриллиантов необыкновенной величины.
— Добрый вечер, милорд, — обратилась она с приветствием к губернатору, протягивая ему по английскому обычаю руку, — я обещала, и вот я здесь.
— При появлении вашем, принцесса, забываешь действительность и, глядя на вас, переносишься в сказочный мир. Весь Восток — страна поэтов с его прекрасными, как день, султаншами — так и предстает перед глазами.
— Вы хотите этим сказать, милорд, что я одна из них? — заметила, улыбаясь, Джелла.
— Разумеется, и притом самая прекрасная и обворожительная, — ответил, слегка склонив голову, лорд Сингльтон, а затем добавил:
— Для моего бала недоставало царицы, но появление ваше вывело меня из затруднения, и я осмелюсь вручить вам царственный скипетр.
— С благодарностью возьму его, милорд, и, приняв этот знак высокого уважения, не намерена выпускать его из рук до самого утра.
Губернатор склонился перед принцессой и в знак благодарности поднес ее руку к своим губам.
Во время описанного только что разговора Мария и Эва, скрытые толпою невольников и отрядами женской стражи, устремляли свои взоры на Джеллу, рассматривая ее, особенно была внимательна Мария. После напряженного, продолжавшегося несколько минут осмотра Мария наклонилась к плечу сестры и тихо спросила:
— Тебе нравится принцесса?
— Она — красавица, а ты как считаешь?
— Согласна с тобой: красота ее ослепительна, но вместе с тем она не только не нравится мне, а совершенно напротив, внушает мне какой–то невольный и безотчетный страх.
— Это почему?
— Глаза ее выражают злость, а улыбка — жестокость.
— А по–моему, ее взгляд и улыбка, — заметила Эва, — кажутся олицетворением кротости.
— Посмотри внимательно еще раз, — нетерпеливо отстаивала свое мнение Мария, — вглядись лучше, и ты согласишься со мной.
Между тем принцесса, заметив неподвижно стоявшего поблизости Дургаль–Саиба, сделала ему знак приблизиться. Принц с поспешностью повиновался. Джелла обратилась к нему с обворожительной улыбкой:
— Как, принц, разве вы не знаете, что властью лорда Сингльтона я сегодня стала царицей бала? Почему не поспешили вы заявить свои верноподданнические чувства у ног вашей повелительницы?
— Я ожидал вашего милостивого разрешения, — ответил Дургаль–Саиб, целуя протянутую руку принцессы.
Джелла наклонилась к нему и тихо спросила его, так тихо, что никто не мог расслышать произносимых слов:
— Известно здесь о случившемся?
— Пока нет, — так же тихо ответил Дургаль–Саиб.
Эдвард подошел к сестрам, шепнув им на ухо:
— Теперь можно идти, так как вы уже удовлетворили свое любопытство.
— Если бы вы знали, Эдвард, — вдруг заговорила Мария, — что за удивительное чувство возбуждает во мне вид этой женщины. Я не могу сама решить, служит ли это предчувствием чего–то недоброго с ее стороны, но при виде ее я сама не своя… мне так и кажется, что она послужит причиной моего огромного несчастья.
— Вернемся в зал, и я ручаюсь вам, что вы ее не увидите. Итак, вы согласны пойти со мной?
— Разумеется.
— Так поспешим.
Эдвард взял Марию под руку и вместе с Эвой стал протискиваться сквозь огромную толпу, собравшуюся возле принцессы и становившуюся с каждой минутой все более многочисленной. Но от орлиного взора Джеллы, наблюдавшей за каждым движением молодого англичанина и обеих сестер, не укрылось их намерение.
— Милорд, — обратилась она к лорду Сингльтону громко, — будьте любезны, верните сэра Эдварда Малькольма, который удаляется, не повидавшись со мной.