Месть в ажурных чулках
Шрифт:
— А где же еще? — удивилась Ника. — Самое подходящее место. Тишина, интим, я в полуобнаженном виде, котик расслабляется, и — оп!
Что такое она подразумевала под этим своим «оп!», подруги даже боялись спросить. Но как ни крути, а обстановка в квартире мало напоминала кошачий питомник. Пусть даже самый что ни на есть элитный. Хотя если хозяйка разыскивала своих котов-производителей на свалках, то, возможно, тут было налицо какое-то мошенничество.
— И как вам удается бороться со специфическим животным запахом? — спросила Кира.
Ника слегка удивилась, но потом рассмеялась.
— Понимаю, на что намекаете! —
— А где же они сейчас? — поинтересовалась бесхитростная Леся. — Ваши котики?
— Придут скоро, — устало взмахнула рукой Ника. — По крайней мере, один точно придет.
— Сам? — изумилась Леся.
— Думаю, что телохранителей он с собой на свидание не потащит, — хмыкнула Ника. — Да и машину, как мне подсказывает мое чутье, оставит в соседнем дворе. Чтобы ни единая живая душа не знала о его визите в мою норку.
И Ника, начав исповедь, уже не могла остановиться. И на одном дыхании выложила подругам повесть последних лет своей жизни. А жизнь ее, надо сказать, особенно никогда не ласкала. Выросла Ника в бедной семье. Родители ее хоть и не пили, а, напротив, честно трудились, папа в институте, а мама в школьной библиотеке, все равно денег зарабатывать не умели. И хотя Ника была у них единственным ребенком, подарками баловать ее родители никогда не баловали. Не на что им было покупать дочери дорогие игрушки и вещички.
Ситуация усугублялась еще и тем, что жила Ника в маленьком городке на севере нашей родины. И когда закрылся институт, где трудился Никин папа, другой работы найти ему уже не удалось. После закрытия института он начал тихо спиваться, окончательно превратившись в балласт для жены и дочери.
Дальше в рассказе Ники следовала трогательная, но, увы, вполне обычная сцена прощания, когда взрослую дочь плачущие родители отправляли в большой город — учиться. Впрочем, в отличие от многих своих товарок, Ника в институт поступила. Правда, был он не бог весть каким элитным, но зато предоставлял своим иногородним студентам общежитие. Ника, несмотря на некоторый сквозняк у нее в голове по части точных наук, закончила институт с хорошими оценками и все пять с половиной лет своей учебы пользовалась в общежитии отдельной комнатой и прочими поблажками.
А дело все было в том таинственном даре, который Ника унаследовала от кого-то из своих далеких предков. Ника умела убеждать людей в чем угодно. А в частности, в том, что она их долгожданный крест, который им предстоит нести во искупление своих грехов. И состоит он в том, чтобы эти люди во всем помогали ей и только ей. Причем немедленно, и делали это постоянно вплоть до ее исчезновения с их жизненного пути.
Тогда, в ранней юности, Ника использовала свой дар по пустякам. Например, могла уговорить злобную краснолицую распаренную тетку в длиннющей очереди на распродаже в магазин пропустить ее перед собой. И если потом тетке не хватало вожделенной пары сапог, она даже не сердилась на Нику, а считала, что сделала доброе дело.
Но постепенно Ника стала задумываться, не мечет ли она свой дар, словно бисер перед известно кем. Тем более что работа по тому профилю, по которому Ника закончила институт, ей явно не нравилась. Конечно, благодаря своему дару убеждать она уже получила от предприятия отдельную квартирку. Однако это все равно была только служебная жилплощадь, которой Ника обязательно лишилась бы, вздумай уволиться с предприятия.
И тут Нике неожиданно подвернулся шанс круто изменить свою жизнь. Когда она превзошла самое себя и убедила одного из своих любовников, что он просто обязан взять ее к себе на работу и снять ей милое гнездышко в каком-нибудь элитном районе, он долго присматривался к девушке и наконец сделал ей предложение. Нет, вовсе не руки и сердца. Но, как убедилась Ника, когда прошло первое разочарование, это предложение было ничем не хуже.
Сытый дядечка проводил пиар-компании для различного уровня депутатов. У него была большая команда, работавшая над тем, чтобы из какого-нибудь дегенерата сделать нечто близкое, любимое и понятное простому народу. А засохшего очкарика изобразить яркой личностью и сделать его выступления настолько интересными, чтобы держать у экранов людей, мнящих себя интеллектуалами.
— Ты могла бы работать вместе со мной, — предложил Нике ее любовник. — Не скрою, дела у нас и без того идут вполне успешно. Но нам на пятки наступают некоторые другие конкурирующие организации. Их клиенты зачастую оказываются куда привлекательней наших. И народ голосует за них.
— А при чем тут я? — удивилась Ника.
— У тебя дар! — просто ответил ей любовник.
— Конечно, — согласилась с ним Ника. — Определенные способности у меня есть, но даже я не могу уговорить многомиллионную аудиторию, что голосовать надо именно за того, а не за этого.
— Этого я от тебя и не прошу, — заверил ее дядечка. — Ты должна будешь работать с нашими конкурентами. На них и распространить свой дар убеждения. Я подскажу, как тебе лучше поступать с каждым из них. У любого человека есть тайные страхи. Сумей внушить им, что эти страхи обязательно материализуются, если они сунутся в большую политику. И все! Человечек сам спечется в самый ответственный момент без всякого дополнительного усилия с нашей стороны.
Ника в ответ только рассмеялась. Но услышав сумму, которую ей собирался платить за ее услуги сытый дядечка, она смеяться моментально раздумала. А через один день дала сытому дядечке свое полное и безоговорочное согласие. И с тех пор их трудовой союз благополучно развивался и цвел пышным цветом. А конкурентов у пиарщика — друга и работодателя Ники — становилось с каждым днем все меньше.
К своим клиентам Ника относилась даже с какой-то чисто человеческой жалостью. Называла их всех поголовно котиками, во-первых, чтобы не ошибиться и не назвать случайно Константина — Эдуардом. А во-вторых, просто потому, что они в самом деле напоминали ей этих милых зверьков. Но относилась она к ним все же с осторожностью.
И всегда тщательно выясняла, на какую мозоль с какой силой надавить, чтобы достигнуть желаемого результата. Это была уже новая ступень ее мастерства. Она не просто давила на жалость к своей персоне или вызывала симпатию. Она точно знала, что и как ей нужно сказать, чтобы ее котики начали прислушиваться к ее мнению.
— Вот один из моих котиков и должен явиться сюда с минуты на минуту, — заметно нервничая, произнесла Ника. — И ему совсем не обязательно знать, что у меня был любовник и этого любовника убили. Это может ослабить мои чары, понимаете? Этот милый котик очень нервный. И больше всего боится скандала и огласки своих многочисленных внебрачных связей. А тут я! Да еще с трупом!