Месть Владигора
Шрифт:
— Это еще не все, верные слуги мои! — Владигор впервые позволил себе так называть самых преданных ему людей, которым к тому же была доверена тайна нового оружия. — Я сделал расчеты: как я уже говорил, длина горящего фитиля дает возможность кувшину с зельем взрываться тогда, когда я этого захочу. И вот моя новая выдумка: я приделываю к кувшину фитиль такой длины, что он зажигает пороховой заряд в воздухе, над головами врагов!
— Что же тебе это даст, ван? — недоумевая, спросил Бадяга. — Железо не причинит неприятелю никакого вреда — кусочки просто разлетятся в разные стороны.
— Ну, положим, не все
Борисей, видно, знал заранее, чего потребует князь, — скрывшись в темноте кузнечного помещения, скоро вернулся оттуда, держа обеими руками еще одну «тыкву». Этот снаряд внешне совсем не отличался от первого, поэтому Муха с удивлением спросил:
— Чем же ты, ван, хочешь поразить нас в этот раз?
— А вот смотрите! — сказал Владигор, укладывая кувшин с зельем в ящик катапульты. — Я измыслил такой снаряд, который заменит в бою сразу десять стрелков из огненных трубок. Здесь фитиль короче, чем у первого, он-то и даст огненному духу выйти из кувшина во время полета. Дальше вы все увидите сами!
И опять Владигор привел в боевое положение рычаг катапульты, снова поджег фитиль, а после выбил клин. Белый дымок, точно хвост, сопровождал взмывшее в воздух ядро, направленное Владигором, и все видели, как неслось оно, кувыркаясь, производя густой, шмелиный гуд. Но вот с яркой вспышкой и грозовым раскатом лопнуло оно — и услыхали все после стихшего взрыва: как будто пригоршни брошенного гороха попали во что-то, замолотили яростно по чему-то, точно горошины стремились опередить одна другую.
Еще сильнее оказались пораженными, испуганными все, кто следил за стрельбой Владигора, только не всем было понятно, для чего нужно было взрывать кувшин с зельем в воздухе, но Владигор, довольный результатами выстрела, уже бежал к дощатым фигурам воинов, крича:
— Ну, все за мною! Посмотрим, куда угодили шарики Огненного духа!
Все с интересом разглядывали дощатых истуканов. Оказалось, что большая их часть пробита насквозь, и опытный в делах по убиению врагов Бадяга, просунув в одно из отверстий палец, покачал головой:
— Ну, ван, такого попадания и твой самострел не смог бы дать. Все эти молодцы убиты были б одним твоим кувшином. Расскажи-ка, как это получилось?
Владигор, весь сияя от удовольствия, заговорил:
— В этот кувшин я заложил не только порох, но и железные шарики — все те же, которыми наши воины станут стрелять из огненных трубок. Фитиль я сделал таким коротким, чтобы он мог поджечь зелье кувшина еще в полете, а разлетевшиеся в разные стороны шарики — как раз над «головами» истуканов — сделали свое дело. Одним кувшином я бы смог посечь сразу пятнадцать человек!
Но не одно лишь желание бороться с врагами Синегорья уловили в словах и поведении Владигора Бадяга и Муха. Его мечты о быстром и безжалостном уничтожении неприятелей показались им отличными от привычных представлений о ведении войны, о ее задачах. Прежде в Синегорье так рассуждали: «Нужно разгромить пришедших из чужих земель врагов, прогнать их — да и хватит с них!» Теперь же князь замахнулся на что-то большее — не победы над конкретным неприятелем желал он, а вообще над всеми людьми, которых он прежде и не видел, но которые могли грозить ему умалением его власти. Получалось так, что Владигор как бы сам превращался в нападающего, и обороняться приходилось от него самого. А новое оружие из средства защиты превращалось в средство нападения, и поэтому всякий теперь имел право осудить Владигора и сделаться его врагом.
4. Огненный дух пытались усмирить
Так и не нашли вожди борейского союза сокровища Владигора после того, как сомкнулись створки стены той горницы, в которой хранились его богатства, однако войско удалось умиротворить, переделав в слитки светильники из княжеских покоев и кухонную утварь. Воины притихли еще и потому, что вскоре всем стало известно, что синегорцы идут к Ладору с каким-то новым оружием. И хоть знали борейские вожди, как примерно действует оно, но старались не распространять весть о всесилии этого нового оружия между простыми воинами, дабы их не напугать. Да и, по правде говоря, ни Грунлаф, ни остальные князья не слишком верили в какой-то взрывчатый порошок, способный разрушать в одно мгновение несколько городниц зараз.
И особенно Грунлафу не хотелось в это верить, и вовсе не потому, что не мог он представить такое мощное оружие, способное моментально разрушить крепостную стену. Просто, зная Владигора, князь игов не мог вообразить, чтобы этот витязь, надеявшийся прежде лишь на свою силу и доблесть, стал пользоваться в бою не мечом и копьем, а каким-то порошком.
«Ну вот я, к примеру, — думал Грунлаф, — ежели бы хотел одержать над своим врагом победу, неужели прибег бы к каким-то чародейским средствам? Так ведь после этого я себя не смог бы и витязем считать! Иное дело победить в честном бою, где равны и оружие, и сила воинов. Владигору же, получается, теперь наплевать на прежние законы чести, на правила ведения боев. Ах, как бы разузнать, что же такое он на самом деле везет к Ладору! Если понятно станет, что пренебрег Владигор старинными способами ведения войны, то и нам бы не мешало…»
А длинный обоз синегорцев к середине лета от Пустеня тронулся в сторону Ладора. В городе ванкнязь оставил сильный гарнизон из игов и синегорцев, сам же, собрав со всей округи лошадей и телеги, погрузил на них десять катапульт, способных забрасывать за стены города кувшины с зельем, сто бочек с порохом, железные огненные снаряды — кувшины, — а на других возах везли огневые трубки, маленькие ядра, чтобы из трубок поражать врагов, фитили. Обо всем позаботился Владигор, имея своими советниками Краса, Бадягу, пронырливого и смышленого Муху.
— Уж лучше, ван, — говорил Владигору Крас, — запастись всем необходимым здесь, в Пустене, чем рыскать потом под твоим Ладором в поисках серы, селитры, угля, опытных кузнецов. У нас в Китае говорят: «Проворная белка всю зиму летними запасами кормится!»
— Да и в наших землях похожая пословица имеется: «Готовь сани летом, а телегу — зимой», — отвечал Красу Владигор. — Другое меня беспокоит: ну как сильный дождь пойдет — весь же порох намокнет, и останемся мы тогда и без саней, и без телеги. Луков у нас мало, мечи не все воины имеют. На трубки огневые надеялись да на кувшины с зельем.