Месть ястреба
Шрифт:
«Все эти годы… Я идиот».
Кибир словно прочитал его мысли или смог разглядеть знакомый блеск в глазах даже в густом тумане.
– Схватить его! – крикнул глава и отпустил локоть, не желая самому марать руки.
Ребра Хакима словно поменялись местами и вновь вернулись на места, когда он уклонился от рук одного и врезал в нос другому. Удар оказался не сильным, но достаточным, чтобы выхватить из сапога нож, который принадлежал тому, что больше походил на тощую крысу.
«Самое время проверить, правду ли говорят. В противном случае… Не хочу об этом
Хаким ринулся к неповоротливому Кибиру, пока его верные псы вновь не приготовились к прыжку. Пояс скрипнул в руке, и пузо главы безжалостно обрушилось на ноги, тем самым еще больше замедляя гору, созданную из золотых монет и дерьма. Но двое смельчаков знали свое дело. Один ударил Хакима под дых. Ребро вновь хрустнуло. Боль вылетела изо рта плевком крови. Второй желал закончить начатое, но Кибир его остановил.
– Он нужен мне живым! Заберите пояс и свяжите.
Хаким только этого и ждал. Он вспорол крысиной морде горло.
– Юнцы. Ничему не научились, – вернул он слова главы. – Сначала надо забрать оружие.
Пока второй пытался понять, что произошло, из его груди уже торчала рукоять. Хаким сделал два шага назад, развязывая один из мешочков. Именно тот, что имел вес. Слухи не соврали. В нем действительно оказался порошок.
– Не смей!
– Прощай, Кибир!
Хаким зачерпнул горсть и бросил себе под ноги, чувствуя, как что-то сжимает сапог. Зеленый туман заполонил комнату, и когда он развеялся, в ноздри ударил запах ладана со смесью блевотины.
– Рада, что разобрался с порошком грисби, но почему именно мой дом Блаженных утех? – пропела госпожа Джанна, восседая на атласных подушках, оголяя грудь.
Платье (если так можно было назвать полупрозрачные лоскуты) едва могло скрыть молочную кожу и нежные бутоны, торчащие от каждого движения воздуха в наполненной светом комнате. Такие же обрывки ткани свисали с потолка и создавали иллюзию движения, будто щупальца песчаных кракенов. Как в тех сказках, что рассказывали в детстве. Госпожа Джанна коснулась алыми губами трубки, на конце которой торчала зажженная сигарилла.
«Вновь апельсины. Как же я раньше не замечал?»
– Когда находишься на грани смерти, думаешь только о прекрасном, – прельстил Хаким, стиснув зубы от боли в ребрах.
– Я была бы более польщена, если бы твой друг не испачкал мне ковер. Ты хоть знаешь, скольких девок он стоил?
– Лекарь?!– Хаким не мог поверить глазам, но тот мертвой хваткой вцепился в его ногу.
Беднягу удалось перевернуть на спину хоть и с трудом, из-за лужи тошнотворной блевотины. А еще резкой боли в боку. Ребра сами точно не излечатся. Лекарь схватил его за запястье, пока второй рукой пытался вырисовать в воздухе символы.
– Что ты хочешь рассказать, мой друг?
– То, что не всем известно еще одно свойство порошка. Он залечивает раны, – помогла перевести госпожа Джанна.
Это значило, что Лекарь все-таки умел говорить, только слушать его могли лишь избранные. Хаким, морщась от боли, завязал с виду пустой мешок на поясе и заглянул во второй. Если Лекарь, говорил правду, то содержимого хватит только на одного. Не сложно было догадаться, каким будет решение. Хаким задрал рубаху и высыпал магический порошок на ребра, бока и живот. Без сожаления. Без жалости. Но увидел тень упрека в заплывших глазах.
– Скажи спасибо, что не на тебе проверяю эти сказочные свойства, – боль начала затухать, и кожа вновь приобрела здоровый вид. – Надо же. Оказалось, правдой. Отличные свойства.
Всплеск ладоней резанул слух, будто брызги воды разлетелись в разные стороны.
– Браво! – воскликнула госпожа Джанна. – Я уже чуть было не подумала, что действительно его спасешь. А нет. Все тот же Хаким.
– Опустим комплименты. Мне бы пересидеть где-нибудь. Не приютите на несколько дней.
Лекарь испустил последний вдох. Зловонья перебили запах ладана. Ковер окрасился кровью. В доме госпожи Джанны было всего два правила. Первое, не уходить не заплативши. Второе, никогда и не под каким предлогом не пачкать ковры. Они были украдены у великого царя и полководца, имя которого Хаким никогда и не слышал.
– Знаешь, а ведь выбор пал на Золотую нить не просто так, – сказала госпожа Джанна, насытив воздух льдинками. – Ею связаны все, кто поклоняется золотым монетам. Так устроен мир. Сильным все, а слабым… Думаю, ты и так все понимаешь.
Хаким попятился и, споткнувшись о руку Лекаря, еле удержался на ногах. Всего щелчок отделял его от гибели. Всего щелчка хватило, чтобы распахнулась дверь, и девушки Джанны переступили порог. Каждый их шаг был не громче поцелуя сквозняка на вуалях, которые закрывали лица. Пять нимф перебили запах ладана, наполняя комнату солнцем, восточными пряностями и ароматом смерти.
– Ничего не имею против игр в постели, но не желаю видеть ничего острее ноготков, – произнес Хаким, когда увидел, как блеснули заточенные концы вееров.
Три девушки достали их непонятно откуда и угрожающе расправили в руках. Двое других сняли с пояса цепи с острыми наконечниками, которые точно были отравлены.
«Зная госпожу Джанну, она жить не может без яда. За это, ее опасался даже Кибир, но, чтобы отряд убийц… Это уже слишком».
Незнакомки двигались, будто говорили на языке музыки. Как змеи, которых заклинают. Полупрозрачные наряды сплетались с лентами, спадающие с потолка. Опасность подогрела воздух. Хаким узнал девушек именуемых в Башшире – Танцовщицы. Личная свита леди Джанны. Каждый в городе мечтал попасть в их объятья, но как уже стало понятно, за них дорого приходилось платить. Девушки танцевали только для пузатых богачей вроде Кибира, но такие были не частыми гостями дома Блаженных утех, предпочитая звон монет женскому телу. Из чего следует, что Танцовщицы зарабатывали другими талантами, и теперь стало понятно какими именно.
– Легче, дамы. Не все сразу, – попросил Хаким, поднимая руки в защитном жесте.
– Напомните этой собаке, где ее место. Кибир слишком долго тебя опекал. Думаю, он теперь не будет против, если я верну его любимца по кусочкам.
Леди Джанна ухмыльнулась, когда в комнате всколыхнулся воздух. Острые лезвия вееров так и спешили напомнить, что рано Хаким использовал весь порошок. Уклоняться у него получалось, но не покинуть комнату. Каждый раз, когда он думал, что близок к двери, новый свист в воздухе возвращал обратно. Удалось захватить одну ленту, свисающую с потолка, и обмотать ею руку одной из Танцовщиц, как другая тут же разрезала веером ткань словно выдохом. Девушки двигались как один слаженный организм. Будто у них один ум на всех. В это было сложно поверить.