Месть за обман
Шрифт:
Последний надел не отняли у строптивого, так как в тот распадок невозможно проехать на телеге, а свой урожай Тимоша вывез на спинах лошадей. Тогда непокорного вместе с другими единоличниками отправили из села Сударушка на стройку пятилетки. Железная дорога из Барнаула до городка Риддера, а теперь это Лениногорск, была очень важна. Строили ветку крестьяне из ближних сёл и заключённые СибЛага, которых звали «сибулонцами».
А жене белоруса в то лето преподнесли один за другим три налога. Она попробовала найти справедливость в сельском совете. Ей объяснили, что коллективизация должна быть стопроцентная. Посоветовали убираться из села подобру и поздорову, так имеют права, чтобы отнимать имущество у единоличников и спроваживать их туда, где известный Макар не
Бабушка Ивана не знала этого Макара, а поэтому уехала к деду на стройку железной дороги. Нажитое растолкала по родне, что продала, что подарила. Посадила детей, которые окончили учебный год, на телегу среди перин и подушек и повезла из большого дома, из родного села в неизвестность. Она не одна была такая. Из сёл люди бежали в города, на стройки фабрик и заводов, только бы избежать ссылки. Кто думал, что землю дали навсегда, согласно Декрета, тот ошибался. Недальновидных крестьян, не желавших идти в колхозы, агитировали, объясняя, что работать вместе – выгодно. Кулаки объясняли, что одни будут трудиться, как и раньше трудились, а другие, как и раньше, будут с похмелья маяться во время посевной или уборочной. Единоличников, воевавших с белыми, поверивших в справедливость нового строя, раскулачили – отняли всё, что они имели – сослали на поселение в дикую томскую тайгу. Иногда Ивану кажется, что если бы деда раскулачили, то он бы остался живым и они могли встретиться. Дедушка научил бы его ухаживать за пчёлами и мастерить лыжи.
Дед Ивана был унтер-офицером, служил в армии, но не стал ни белым, ни красным. Скрывался в горах и от тех и от этих. Хотя некоторое время ходил на заседания партячейки. Пелагея подумала, что муж посещает нуждающуюся вдовушку. Выследила его, и очень испугалась. Деду сказала, что его могут убить или покалечить в боях за какую-нибудь власть, а как ей одной выращивать детей? Указала деду жизненный путь: пахать, но не воевать.
Бабкина из работника архива переквалифицировалась в охранники, строящегося спортивного сооружения, которое должно было стать копией стадиона «Лужники». А вполне могла обратиться к властям, которые ведают кадрами. Получила бы распределение в ближнее село или посёлок, где ей могли дать и жильё и работу привычную но вот что ей понадобилось в нашем городе? Сама не понимала. Театрами не очень интересовалась, в кино ходила не часто. Билась мать Ивана, как рыба об лёд. Загнала и себя и сына в суровые условия жизни. Для чего? Можно произнести сакраментальное слово -- «судьба». Но ведь свой жизненный путь прокладываем сами. Жил Ваня в деревне, ну и жил бы, а вот стал горожанином, не замечая разницы. Мама хотела, как лучше, полагала, что в городе сынок будет жить высокой духовной жизнью. Что он увидел в нашем городе? Помог ли ему город стать лучше и счастливее? Незнаю. Нужно присмотреться повнимательнее.
Руководство объектом разрешило занять для временного проживания одну из раздевалок на хоккейной коробке, где встречались в доспехах на турнирах рыцари шайбы и клюшки. Женщина сложила печь, выбросив маленькую железную «буржуйку».
Ей предложили охранять ещё и хоккейную коробку. Некоторое время работала посменно. Руководство заметило, что в дежурство Бабкиной со стройки не пропадают ни доски, ни кирпичи, не сливается горючее из баков автомобилей и тракторов.
– Будешь одна работать ночью. Если не хочешь, то придётся покинуть раздевалку, – женщина согласилась. Устраивала и зарплата – полторы тысячи рублей. В деревне получала в три раза меньше. Дядя Вася перевёз пожитки Бабкиных. Так они стали жить на краю просторного пустыря в конце улицы имени Юрия Гагарина. Город наступал, подминая крохотные деревеньки своими пятиэтажными домами и широкими улицами.
Глава четвёртая.
В школу Иван ездил на автобусе. Путь был не близким. Вставал в шесть часов, пешком топал по улице Гоголя. Если не было дождя – радовался, а если шёл снег, то не особо огорчался. Ждал переполненный автобус. Успевал к первому уроку, если в пути не было длительной остановки у переезда. Сейчас автотранспорт ходит по мосту через железнодорожные пути, а тогда длинные очереди из автомобилей загибались по улице Баумана в разные стороны и стояли много времени. Последние месяцы Иван ездил в автобусах, которые следовали до аэропорта. Об этом маршруте узнал весной. Не было в салонах тесноты и толчеи. Пассажиры в шляпах и дорогих шапках, с чемоданчиками, но без узлов и сундуков. Он выходил на остановке «Кирзавод». Шёл по скрипящим доскам виадука к станции, а потом бежал в школу.
Дорога обходилась недорого. Мама давала полтинник на обед, но Иван редко тратил его полностью. Покупал булочку и торопился в тир у вокзала. Стрелял каждый день. «Тирщик» сначала радовался успехам паренька, с которым постоянно приходило пять или шесть подростков. Но то, что он получал от друзей стрелка, уходило на призы. Условия были такими: три раза попал в «самолёт», получай пупсика. Попасть в крохотную точку было не просто. Иван попадал, раздавал девочкам куколок, продолжая стрелять.
На нос самолёта нужно было работнику тира прилеплять патронный капсюль. «Сбитый» самолёт съезжал вниз по тросу, ударялся о стойку и капсюль взрывался. Иван «сбивал» самолёт, тирщик вновь его устанавливал на место, прилеплял капсюль, только делал шаг к посетителю, как Иван опять его «сбивал». Однажды он взмолился, увидев школьника с полтинником:
– Дружище, мы с тобой давно знакомы. Я потратил пару коробок капсюлей, а сколько призов ты получил?
– Вы мне пульки за деньги давали или бесплатно?
– За деньги.
– За семь месяцев вы получили от меня мамину зарплату. Я бы мог есть мороженое или пончики с повидлом… Я больше не буду стрелять здесь. Друзья мои не придут к вам, не станут соревноваться. Поеду в город. В парке есть отличный тир, хотя мне и не по пути, но там не такие призы, там интересные цели и электрические мишени…
– Ладно. Попадёшь в спичку, получишь пять пулек бесплатно. …Я даю слово, – сказал начальник тира, а школьники и, собравшиеся пострелять пассажиры, одобрительно загудели, готовя деньги.
Иван взял свою пристреленную винтовку, к которой привык. Через некоторое время, раздал приятелям призовые пульки. Он сбивал спички одну за одной. Тирщик понял, что проиграл, но крепился.
За стрельбой наблюдали и взрослые парни, которые «паслись» на вокзале, «пропалывая» чужие карманы. Они симпатизировали широкоплечему подростку, ставили на него пари. Тирщику казалось, что стрелок в бригаде щипачей играет роль приманки. Пассажиры вынимают кошельки, показывая, сколько у них денег. Начальник пневматических винтовок и свинцовых пулек решил не бузить, могут и сжечь его заведение.
Глава пятая.
В начале весны возникла предвиденная ситуация с появлением очередного ребёнка у дяди Васи и тёти Нины Бурцевых. Они отправили детей на поселение к бабушке. Иван стал жить с дядей Васей. Ему не нужно было ездить на автобусе в школу, но предстояло готовить еду. Он умел поджарить глазунью, сварить картошку, но дальнейшие кулинарные навыки у него не были развиты.
Дядя учил Ваньку варить пшённый или рисовый кулеш. Рассказывал и показывал, как крошить помытую картошку, сыпать перебранный рис, солить понемножку и пробовать.
– В финальной части можно добавить обжаренный лук с морковкой и забросить пару лавровых листьев, которые, Ванюша, необходимо перед подачей удалить в угольное ведро, – ласково напутствовал стажёра-кашевара.
Случалось, что дядя приползал, образно говоря, на бровях. Кулеш интересовал мало, совсем не интересовал, если точно говорить. С трудом добывал из карманов подарки, остатки от левого заработка, именуемого в нашем городе – «калымом». Это не то, что вы подумали. Невеста и жених не фигурировали в делах дяди Василия. Он возил вещи и контейнеры тем, кто отъезжал домой, на свою горно-солнечную родину. Семьи получили разрешение покинуть место ссылки или высылки. На радостях, как говорится, угощали помощников от щедрой кавказской души. Не раздеваясь, хозяин попадал всем телом в кровать и счастливо храпел до утра.