Месть за победу — новая война
Шрифт:
В докладе специалистов ООН по разоружению и по правам человека (апрель 2002 г.) указывается, что «отказ Соединенных Штатов от подписания и пренебрежительное отношение к целому ряду международных договоров, от соглашений о запрете на ядерные испытания, о нераспространении оружия массового поражения и о запрете на инженерные мины до соглашения по проблемам изменения климата на планете и по правам женщин и детей, подрывает усилия многих государств по укреплению главенствующей роли международного права» [597] .
597
«The New York Times», April 4, 2002.
Не поняты многие уроки. США полны решимости строить космический щит в то время, когда их ожидает абсолютно иная угроза. Более приземленная, менее изощренная, но жертвенная и страшная в силу уязвимости современной технической (телекоммуникации,
598
Hoge J. and Rose G. (eds). How Did This Happen? Terrorism and the New War. New York, 2002, p. 5.
У гегемона свои проблемы. Вызовы гегемону могут быть серьезными и не очень, но главенствующей стране приходится отвечать за сложившийся статус–кво. К нему (гегемону) обращаются за помощью и справедливостью все члены его быстро созданной коалиции. За материальной помощью, за военной поддержкой. Это весьма сложная имперская позиция, грозящая потерями, жертвами, «ненужными» усилиями. Первые же ошибки лишают такой подход популярности. Такова судьба сильнейших. И мы ее увидим в ближайшие годы.
СПОСОБНОСТЬ ЭВОЛЮЦИОНИРОВАТЬ
Оценивая неоконсервативную революцию в США, американский автор Билл Келлер определил ситуацию так: «Америка — это страна фунтов и Фаренгейта, живущая в метрическом мире» [599] . Упорное нежелание сделать шаг навстречу «неамериканским системам» таинственным образом будоражит президента Буша и его окружение. С самого начала своего пребывания в Белом доме Буш–младший настаивал на том, чтобы весь мир измерял все свои ценности в американских дюймах и фунтах. Язык Буша просто исполнен подобными требованиями. Над всем здесь царствует полное безразличие к интересам и мнениям друзей, соседей, потенциальных противников. Глядя на политику Буша, поражаешься высокомерию не мощи, а самих принципов, на которых построена данная политика. После 11 сентября Буш красит мир в черное и белое, тогда как весь остальной мир использует серую краску. «Кто не за нас, тот против нас»; Усама бен Ладен будет пойман «живым или мертвым»; люди либо любят свободу, либо «ненавидят» ее. Президент Буш «смертельно устал» от игры, навязанной ему Саддамом Хусейном.
599
Keller B. Does Not Play Well with Others («New York Times», June 22, 2003, p. 9.
А «Декларация американской независимости» обещала «должное уважение мнениям человечества».
Одним из основополагающих факторов будущего для Соединенных Штатов был американо–российский договор от мая 2002 г. — Договор об ограничении стратегических наступательных вооружений. Этот договор не ограничил численность имеющихся ядерных боеголовок. Это был беззубый договор, создававший лишь ненужный шум. Президент России В. В. Путин нашел союзника в лице государственного секретаря Колина Пауэлла в требовании создать письменное соглашение, и они после немалой борьбы добились своего. Но команда Буша была обеспокоена только одним: чтобы это соглашение не воспрепятствовало планам Пентагона. Отсюда жалкость и неконкретность текста. По этому соглашению ни одна ядерная боеголовка не будет уничтожена. Из договора можно выйти после трехмесячного предупреждения. А в конце 2012 г. каждая из сторон будет свободна от обозначенных в соглашении ограничений полностью. Соглашение не укрепило контроль над атомными зарядами, которые могут быть похищены. (Администрация Буша–младшего «не придала прежнего первостепенного значения программе Нанна — Лугара» [600] .)
600
Newhouse J. Imperial America. The Bush Assault on the World Order. New York: Alfred A. Knopf, 2003, p. 163.
Администрация Буша–младшего предпочитает действовать односторонне, стремясь на ходу создавать «коалиции желающих», не опираясь на стабильные союзы. Это ставит США противником главного, базового факта международной жизни:
Обречено ли мировое сообщество в грядущие десятилетия на американское лидерство вплоть до гегемонии? Такой обреченности, исторической заданности не существует.
Контроль США над внешней сферой не абсолютен. И ничто не вечно, любой процесс имеет как начало, так и конец. «В ближайшем будущем — от пяти до десяти лет — американское вмешательство в заграничных делах, — пишет американский исследователь Ф. Закария, — будет происходить благодаря стимулам внешнего мира — вакуум власти, гражданские войны, проявления жестокости, голод; но характер вмешательства будет определяться внутренними обстоятельствами — прежде всего внутренними приоритетами, боязнью крупных потерь и стратегического перенапряжения, гибели американцев. Американцы будут стремиться достичь обе цели, вооружившись риторикой интервенционизма, — делая вид активной задействованности — и в то же время в реальности отстоя от реального участия в том, что касается траты времени, денег и энергии. В результате Вашингтон во все большей степени будет превращаться в пустого по своей сути гегемона» [601] .
601
Zakaria Fareed. The Challenges of American Hegemony («International Journal», Winter 1998/9, p. 20).
Даже апологеты возвышения США определяют образовавшийся к третьему тысячелетию мир как испытывающий на себе несравненное американское могущество и в то же время не контролируемый полностью инструментами этого могущества. Реализм требует характеризовать существующий мир как такой, в котором есть «единственная сверхдержава, но не сформировался однозначно однополюсный мир» или как «однополюсный мир без гегемонии». Тем самым подчеркивается «неабсолютный» характер американского преобладания в мире, где США, являясь единственной сверхдержавой, «периодически проявляют себя как гегемон в двусторонних, региональных и функциональных отношениях, но не могут позволить себе самоутверждение всегда и везде, что не позволяет считать Америку в полном смысле системным гегемоном» [602] .
602
Wilkinson D. Unipolarity Without Hegemony («International Studies Review», Summer 1999, p. 145).
Когда идеологи, подобные Р. Кагану и У. Кристолу, утверждают, что «мир во всем мире и безопасность Америки зависят от американской мощи и воли использовать эту мощь» и говорят о необходимости поддерживать «стратегическое и идеологическое превосходство» [603] , они, собственно, говорят о мире, где была жесткая дисциплина, о мире, который более не существует, который ушел невозвратно вместе с Берлинской стеной. «Творцы американской политики уже не смогут создать парадигму, которая была бы поддержана американским обществом. Энергичное использование мощи зависит от наличия ощущения исполняемой миссии, а ее, увы, нет. Последние рейганисты плетут соломенных чудовищ, пользуются алхимией слов, стараясь возбудить хорду иррациональности в американцах, пытаясь превратить побочные конфликты в центральные, но время Крестовых походов ушло, и нечего призывать туда, где нет цели» [604] .
603
Kagan R. and Kristol W. Present Dangers: Crisis and Opportunity in American Foreign and Defense Policy. New York: Encounter books, 2000.
604
Rieff D. A Second American Century? The Paradoxes of Power («World Policy Journal», Winter 1999/2000, p. 9).
Жизнедеятельность империй различна. Наиболее долгой историей обладает Римская империя — полторы тысячи лет. Вавилонская, Ассирийская, Габсбургская, Российская и Оттоманская империи существовали примерно четыреста лет каждая. Шумерская, Персидская, Монгольская, Французская, Британская и Голландская империи существовали примерно по двести лет. Арабский халифат шел к пику своего могущества примерно сто лет, теряя это могущество еще двести лет. Монгольская империя охватила невероятные просторы на протяжении ста лет, а затем пошла к распаду. Примерно такая же синусоида у китайской династии Минь. Оттоманская империя двести лет шла к своему зениту и оставалась на вершине могущества еще триста лет. Британская и Французская империи быстро распространяли свои владения между 1750 и 1800 годами, достигли пика могущества в 1900 г., но резко ослабли после Первой — и особенно Второй мировой войны.