Месть
Шрифт:
Что-то сломалось внутри Макрона. Он вскочил на ноги и подошел к помощнику, на время забыв о тупой боли в бедре, его черты потемнели от ярости: - А, как же наш договор?. Один бой, и я буду свободен. Тебе, химеры тебя забери, лучше его выполнить. Иначе, мне наплевать, насколько ты близок к Императору.
– Успокойся, оптион. Наш логовор остается в силе, как только ты выполнишь последнюю задачу - одну из самых важных для Империи.
На лице Мурены отразилось беспокойство, и Макрон на мгновение заинтриговался, задаваясь вопросом, почему он и Паллас так стремятся оставить его на службе. Потом он опомнился, вспомнив свое позорное участие в Играх, и покачал головой.
– Забудь про меня. Мне это не интересно. Втяни в свои интриги какого-нибудь другого несчастного ублюдка.
Мурена сделал два шага вперед, чтобы преградить путь Макрону, когда тот направился к двери. В глазах помощника читалась угроза, а уголки его губ скривились: - Боюсь, ты не сможешь вернуться на Рейн, пока не выполнишь это задание. Только после этого ты сможешь уехать. Даю слово.
– Твое слово - полная чепуха. Я доверяю тебе меньше, чем шлюхе в Субуре.
Мурена смотрел на Макрона, его глаза дергались, а ноздри раздувались. Он отошел в сторону от двери.
– Тогда будь по-твоему, оптион. Ты можешь уехать когда хочешь и вернуться в легион, но почему ты находишь эту ледяную пустыню на Рейне такой соблазнительной, я совершенно не понимаю.
– Там может быть, и холодно, но, по крайней мере, ясно, кто твои враги. Ты же или такие же подонки, как и ты. продолжаете избавляться от всех, кто злит Клавдия. Я все сказал. Я ухожу.
– Последнее предупреждение, - крикнул Мурена.
– Если ты не поддержишь меня, я прослежу, чтобы твой драгоценный Второй Легион узнал о твоем участии в Играх на Арене.
Макрон медленно повернулся. Ощущение холодка пробежало от головы до кончиков пальцев его ног: - Если ты мужчина, ты не посмеешь.
– Ты так думаешь? Тогда ты недооцениваешь меня, оптион. Излишне говорить, что как только Веспасиан узнает об этом, твоя служба в армии быстро закончится. Рим презирает людей, позорящихся на Арене. Если тебе повезет, какой-нибудь главарь шайки в Субуре сможет предложить тебе место в своей банде головорезов.
Макрон остановился. Он отчаянно хотел повернуться спиной к Мурене, но осознание того, что это означало бы конец его карьеры во Втором Легионе и потерю с трудом завоеванного уважения товарищей, ужаснуло его.
– Ладно, - сказал он, наконец, сквозь стиснутые зубы. - Но это последнее, что я сделаю для тебя и Палласа. После этого мы закончим наше знакомство. И если я никогда больше не увижу какого-нибудь грека до конца своей жизни, это будет для меня чрезмерным счастьем.
Мурена с облегчением вздохнул: - Мудрый выбор, оптион . Я знал, что, в конце концов, мы придем к общему образу мыслей.
Он сел на деревянную скамью и уперся своими гладкими руками в колени, барабаня пальцами, словно решая, с чего лучше начать говорить.
– Что ты знаешь об Освободителях?
Макрон пожал плечами: - Звучит как название одной из тех засратых пьес, которые ходят смотреть все аристократы.
– Я так и думал. Обычный солдат, такой как ты, заинтересован только в том, чтобы тупо напиться дешевого вина и поучаствовать в бессмысленных драках со своими собратьями. Политика Рима, вероятно, ничего для тебя не значит.
Макрон из-за задержки вольноотпущенником нетерпеливо уставился на Мурену: - Что ты этим хочешь сказать?
– В Риме есть люди, некоторые из них весьма высокопоставленные чиновники, занимающие руководящие должности, которые отчаянно пытаются устранить Клавдия и вернуть Рим Республике. Похоже, что эти люди по-прежнему привержены своему делу, несмотря на судьбу других, вынашивавших республиканские амбиции. Я говорю о таких людях, как Скрибоний и, конечно же, Тит, отец Паво.
Макрон пожал плечами: - Это все, понятно! То, что у Клавдия есть несколько врагов в сенате. Даже для меня это не новость, и мне плевать на политику. Кроме того, Клавдию и самому плевать на кучку этих старых пердунов в тогах?
– Красноречиво сказано, Макрон. Однако к Освободителям нельзя относиться легкомысленно. Они очень организованы, скрытны и пользуются значительной поддержкой среди сенаторов и инакомыслящих, выступающих против Императора. Мы считаем, что они планируют новый заговор.
– Проклятые греки, - проворчал оптион. – Во всем вы видите заговоры.
Мурена, казалось, не услышала его. Он стряхнул пятно грязи со своей туники и сказал: - У Клавдия полно врагов, как здесь, так и за границей. Это характер его работы. Но кое-какая информация дошла до сведения имперского секретаря, и мы, как верные слуги Императора, должны ее проверить.
– Какого рода информацию?
Мурена поджал губы: - Мы опасаемся, что Освободители планируют убить Императора на Играх.
Сперва, Макрон был слишком ошеломлен, чтобы ответить. Затем он надул щеки, выпуская все напряжение в мышцах. - Существуют сотни, если не тысячи, идиотов, говорящих о том, что они хотели бы поиметь Клавдия. Я не эксперт, но план сообщить Императору хорошие новости перед толпой - самый глупый план, о котором я когда-либо слышал.
– Этот план - не пустая угроза, Макрон.
– Действительно? Откуда вы знаете? От какого-то бедняги, которого связали и подвергли пыткам в Мамертине, не так ли?