Места силы на карте России

Шлионская Ирина Александровна

Мы отсняли две пленки на зеркальный фотоаппарат „Зенит“, большинство кадров оказались испорчены вертикальными красными линиями, хотя на фотографиях, отснятых цифровым фотоаппаратом „Никон-2500“, никаких дефектов, кроме одного красного шарика, не обнаружено…

Было произведено исследование близлежащего леса. Обнаружена аномальная зона на развилке леса, в которой наблюдалось отклонение стрелки компаса…»

Духи Брестской крепости

История Брестской (Брест-Литовской) крепости связана прежде всего с ее легендарными защитниками, отстаивавшими крепость от фашистов в Великую Отечественную.

Один из

крепостных фортов, под условной буквой «Ж», был взорван в 1915 году, во время Первой мировой войны, отступавшей русской армией. А в годы Второй мировой немцы устраивали там массовые расстрелы жителей Бреста и его окрестностей.

Сейчас форт «Ж» — это сильно пересеченная местность, кое-где поросшая деревьями. От построек сохранилась лишь одна разрушенная стена. Местные жители иногда находят тут боеприпасы и человеческие останки. А не так давно появились сведения о наблюдении призраков. Девушка, гулявшая в окрестностях форта со своим кавалером, видела плачущую женщину в черном. Ее же спутник, находившийся рядом, ничего необычного не заметил.

Поздним летним вечером 2003 года двое молодых людей сидели у костра на территории форта. Ночь стояла безлунная. Около 23.00 внезапно все звуки стихли, наступила полная тишина. Даже пламя костра как будто перестало светить. Людей же охватила беспричинная паника.

Тут метрах в 70—100 над землей показалось странное свечение. Наспех собрав вещи, очевидцы поторопились покинуть это место. По ошибке они свернули не на ту тропинку и оказались в поросшей деревьями ложбинке, где увидели висевшие на высоте 1,5 метра в воздухе голубоватые огни величиной с теннисный шарик. Огни медленно перемещались в горизонтальной плоскости. Понаблюдав за ними несколько минут, товарищи поспешили убраться восвояси. Позднее, когда сюда нагрянули сотрудники Белорусского уфологического комитета, выяснилось, что и привидения, и непонятные огни наблюдались как раз на месте, где ранее были обнаружены останки людей, замученных фашистами.

Могилы циклопов в Сухаревичах

В том же Брестском районе расположена аномальная местность под названием Сухаревичи (Большие и Малые). По преданиям, там, на месте высохшего болота, была выстроена церковь, впоследствии провалившаяся под землю. А поблизости располагалась Татарская горка, где когда-то якобы было разгромлено войско татаромонголов, а потом селяне во время пахоты то и дело натыкались на человеческие кости и черепа. Сейчас там лежит колхозное поле… По ночам же в Сухаревичах и по сей день можно увидеть маленькие огоньки, по поверью, указывающие на вышедшие из-под земли клады. Рассказывают и о блудных болотистых местах.

В ночь на Ивана Купалу местная молодежь устраивала гульбища на островке под названием Городище. Там же будто бы старожилы видели могилы одноглазых великанов с «трехкончастыми» черепами.

Именно на поиски таинственного Городища и направили свои стопы сотрудники Белорусского уфологического комитета 11 августа 2005 года. Рассказывает Виктор Гайдучик:

«В силу проблем пригородного сообщения с той местностью и удобства предпочтение было отдано такому транспортному средству, как велосипед, на котором в этот день пришлось наездить порядка 30 километров… В путь отправились в 8:00… Когда перечеркнутый знак с надписью „Брест“ остался позади, удалось перевести дыхание и сосредоточиться на обозрении окружающей панорамы. Вскоре по пути ко мне присоединился мой брат Андрей, упорно налегающий на педали такого же железного коня с притороченным к раме спиннингом.

Весь путь занял около полутора часов. Деревни мелькали одна за другой. И чем дальше, тем более холмистой становилась местность… Как-то, столкнувшись посреди одной деревни с крутым подъемом на развилку дороги и натужно заскрипев педалями, услышали сзади: „Шо ж это вы, хлопцы? Цэп порветэ!“

Оглянувшись, увидели за нами бодрую старушку, которая также предпочитала велосипедный спорт пешим прогулкам… Вняв совету представительницы

более опытного поколения, я поднялся наверх на своих двоих, предпочтя поберечь силы. Скоро показался поворот на Большие Сухаревичи, и вот уже мы колесили по единственной улице деревни. Как ни странно, нигде не было признаков какой-либо живой души. То ли попрятались все, то ли вымерли… Сунувшись в несколько домов со свежими занавесками на окнах, мы обнаружили на дверях массивные замки, богатое воображение тут же стало рисовать мрачные картины. Но третья попытка увенчалась успехом — нас встретила на пороге настороженная обитательница сих мест. После продолжительных объяснений, кто мы такие и что нам здесь нужно, наконец-то удалось узнать, где расположено „Городище“. Путь напрямки преграждали каналы, и нам предстоял немалый кружной путь. Найдя в скором времени мост, мы переправились через реку и двинулись вдоль ее левого берега. Когда было пройдено несколько километров, но ни остров, ни речная развилка так и не показались, возникли подозрения, что здесь что-то не в порядке. Попавшееся на пути болотце, заставившее нас совершить еще один небольшой обход, настроения не прибавило.

Вскоре на пути встретился выгон. Увидев живописное стадо пасущихся коров — пеструю мешанину черного с белым и вкраплениями ярко-желтых бирок на ушах, мы пожалели, что под рукой нет фотоаппарата.

Найти пастуха оказалось нетрудно, но для этого пришлось преодолеть обширное минное поле из коровьих лепешек. Пастух оказался вполне трезвым, и, засыпав его множеством вопросов, мы получили пространное наставление о том, как найти искомый островок. Наши мрачные подозрения оправдались: не стоило переходить через мост, так как с этой стороны на остров переправиться невозможно.

Настроение поднялось только после посещения магазина в соседней деревне. Запасшись печеньем и бутылкой воды, мы расположились на импровизированный пикник у злополучного моста. Предстояла вторая попытка отыскать таинственное последнее пристанище белорусских циклопов.

Прошло совсем немного времени, и мы незаметно оказались в месте, которое удивительно подходило под описание пресловутого Городища. Не успели мы спуститься в узкую ложбинку, как появилось ощущение, будто находишься между тремя высокими курганами. Но это была иллюзия. Выбравшись наверх и пройдя еще метров сто, наткнулись на пересохшую низину, в конце которой среди травы предательски поблескивала вода. Далее шли кусты и вновь низкий пологий берег. То, что мы нашли, представляло собой узкую, местами крутоватую возвышенность, протянувшуюся вдоль берега. С противоположной стороны от реки ее ограничивало нечто напоминающее заросшую старицу реки. Когда-то здесь, видимо, был второй рукав реки, а нынче — заросшее болотными растениями русло с двумя окошками воды.

Ложбинка, через которую мы перебрались, вероятно, представляла собой протоку, соединяющую два русла. Удивительно было то, что искали мы островок, а прошли на него, аки посуху.

Сам топоним „Городище“ свидетельствует о том, что в данном месте с большой вероятностью должен находиться некий археологический памятник. И я, историк по образованию, принялся искать видимые следы подтверждения этому.

Упоминавшихся бугорков, отмечающих „могилки“, уже не было — их сгладило с лица земли время. Остались рытвины с оплывшими краями, напоминающие траншеи. На одном из склонов ложбинки имелось странное железное сооружение. Если на нем когда-то и висела охранная табличка, то ее явно свинтил кто-то из местных вандалов.

Пока я занимался зарисовкой схемы местности и испытанием в поле „хронощупа“, Андрей уже облазил прибрежные корчи со спиннингом и вскоре обнаружил осыпающийся песчаный обрыв. Вооружившись по примеру наших древних предков палкой-копалкой, я отправился на его осмотр. Обработанных рукой человека кремниевых орудий труда найти не удалось, но на свет божий были извлечены два фрагмента тонкостенной керамики, явно сработанной на гончарном круге.

Горшки здесь делать умели. Только к какому периоду истории они относятся, я определить затруднился. Наиболее вероятным кажется, что здесь размещался небольшой некрополь (то бишь кладбище). И довольно древний, раз изгладился из памяти местных жителей, превратившись в место упокоения мифических существ.