Местный обычай. Путь разведчика
Шрифт:
Даав медленно выпрямился в кресле и сурово посмотрел в глаза сестре.
— Никакого скандала не будет, — сказал он в модальности Высокой Персоны, обращающейся к Менее важному лицу. — Изволь меня понять, Карин.
— Я не…
— Если я услышу хоть шепоток, — прервал ее Даав, продолжая сверлить ее взглядом, — хоть одно словечко скандала в отношении этого дела, я буду знать, с кем говорить. Я говорю понятно?
Надо отдать ей должное: она не опустила глаз, хотя жилка у основания шеи билась очень быстро.
— Ты говоришь понятно, — признала она спустя мгновение.
— Отлично, — отозвался он с исключительной мягкостью. — Есть ли еще что-нибудь, к чему ты желала бы привлечь внимание твоего Делма?
Она провела кончиком языка по губам.
— Спасибо. Мне… кажется, что нет.
— Тогда я пожелаю тебе всего хорошего, — проговорил он и наклонил голову.
Она секунду колебалась, но потом встала и адресовала ему безукоризненно правильный прощальный поклон.
— Всего хорошего.
Господин пел-Кана встретил ее у начала коридора и увел прочь. Даав дождался, чтобы ее шаги стихли, а потом встал и прошел через комнату к бару. Рюмку Карин, из которой она отпила только маленький глоток, он оставил стоять на столике у ее кресла. В свое время господин пел-Кана придет и уберет ее.
Он налил себе чашечку мисравота и сделал глоток, а потом прошел к окну, выходившему в центральный сад. Цветы и кусты пышно росли на фоне массивного ствола Джелаза Казон. Через них пробегали тонкие нити мощенных камнем дорожек. Даав закрыл глаза, не желая видеть знакомую, любимую картину.
Из всех приказов, которые он получил от своей матери, бывшей Делмом до него, только поручение беречь Карин казалось совершенно бессмысленным. Видимо, виноват был какой-то дефект его зрения, которое не могло увидеть, какая от нее польза Делму, которому она постоянно пытается мешать. Единственное, что можно было сказать в ее пользу, это то, что она бдительно охраняла меланти Клана, однако эта бдительность меркла рядом с застарелой злобностью. Даав вздохнул.
Возможно, когда он станет старше и лучше свыкнется со своими обязанностями, он приобретет хваленую Зоркость Делма и поймет, что именно его мать находила в Карин достойным сохранения.
Пока же ее последняя злобная выходка остановлена. Теперь надо только, чтобы Эр Том закончил свое таинственное дело, вернулся домой и выполнил свой долг.
И, как казалось Дааву, не особенно обременительный: он недавно просмотрел файл Синтебры эл-Кемин. Конечно, эта дама еще очень юна, а ее лицензия пилота второго класса ничего особенного собой не представляет. Однако, судя по всему, она станет вполне приемлемой супругой по контракту и, как можно ожидать, сможет быстро произвести на свет младенца с задатками пилота.
И когда новый йос-Галан будет рожден, принят и наименован, Синтебра эл-Кемин сможет вернуться в свой Клан, став богаче за счет брачного гонорара и премии, а ее меланти пойдет на пользу ее брак с членом Клана Корвал.
Эр Том также будет свободен и сможет вернуться на «Исполнение Долга» и продолжить полеты в качестве мастер-купца Корвала.
А у Даава появится новый племянник или племянница, ребенку можно будет изумляться, лелеять его и воспитывать. И ему самому надо будет искать супругу по контракту.
Глава восьмая
Любовь лучше дарить родичу, а радость получать от выполнения долга.
Звук льющейся и плещущей воды вывел его из сна в легкую дремоту, и Эр Том почувствовал, что лежит на диване Энн с кривыми пружинами, укрытый одеялом с ее постели.
Она оставила его в какой-то момент раннего утра, с трудом разобравшись с переплетенными руками и ногами и попрятавшейся одеждой, прошептав ему, что ребенок начал просыпаться. Одеяло она принесла несколько мгновений спустя, бережно расстелив его по дивану, и, наклонившись, поцеловала его в губы — слишком легко и мимолетно.
— Спасибо, — прошептала она и упорхнула.
Эр Том недоуменно задумался над тем, за что она могла его благодарить. Дремота его начала рассеиваться. За то, что он нарушил ее спокойствие и научил бояться? Или за то, что настолько забыл о приличиях, что дважды позволил страсти победить порядочность и жарко, почти яростно любил женщину, которая не была ему ни подругой по наслаждению, ни супругой, ни спутницей жизни?
Он повернулся в своем неудобном гнезде и резко вздохнул, ощутив аромат тела Энн, смешавшийся с шероховатым синтетическим запахом одеяла, — и почувствовал прилив тоски.
Все должно было быть так просто. Он собирался только разыскать ее, чтобы сказать ей о своей любви. Почему-то это казалось важным. Жизненно необходимым. Сделав это, зная, что истину будет хранить та, кому она будет дорога, он надеялся спокойно отдаться в руки Целителей. А от них он вышел бы готовым стать супругом дочери Нексона, и его сердце не было бы затуманено сожалениями о несбывшемся.
Вместо этого он обнаружил ребенка, которого необходимо каким-то образом вернуть в Клан, женщину, которая словно въелась в его кости — настолько глубокой была его страсть к ней, — и никаких простых решений.
— Эй!
Теплое, сладко-молочное дыхание коснулось его лица.
Эр Том открыл глаза — и обнаружил, что смотрит прямо в серьезные серебристые глазенки, обрамленные густыми черными ресницами.
— Тразиа волекта, — ответил он на низком лиадийском, как и полагалось говорить с детьми.
Разлетающиеся белые брови сдвинулись, морща лоб.
— Эй! — повторил Шан уже громче.
Эр Том улыбнулся.
— Доброе утро, — сказал он на земном. — Ты хорошо спал?