Место, где живёт счастье
Шрифт:
В общем, теперь у меня была подруга, чего мне так не хватало последние несколько лет, с тех пор, как моё детство внезапно закончилось. И я наслаждалась нашим с Эбби общением. Она рассказывала мне о своей прежней жизни, до встречи со спасшим её Ричардом, о Долине и её обитателях, выслушивала меня, давала советы. Было похоже, что и ей тоже очень нравится наше общение.
Во время этих визитов Кристиан оставлял нас вдвоём, «чтобы вы, девочки, могли вдоволь наболтаться». Он понимал, что хотя я не могла представить жизни без него, в некотором личном пространстве и круге общения
Спустя несколько дней приёма «лекарства», ножки Арти полностью излечились. Точнее – не сами ноги, а тот участок мозга, что прежде не позволял ему свободно ими владеть. И теперь он не просто ходил без поддержки по комнате, в которой уже прекрасно ориентировался, он даже начал понемногу бегать, конечно, по абсолютно безопасной и пустой дороге, недалеко и под нашим с Кристианом наблюдением, но он бегал! Более того, он потихоньку учился кататься на велосипеде. Страховочные колёсики не позволяли потерять равновесие, так что пока он просто крутил педали, в то время как кто-нибудь из нас или других обитателей Долины – желающих хватало, – бежал рядом, придерживая руль. Для меня это было просто чудо, о котором, пару недель назад я и мечтать не могла – мой братишка на велосипеде!
На пятое утро пребывания в Долине нас ждал новый сюрприз. Обычно, проснувшись, Арти звал меня, уже зная, что я его обязательно услышу, благодаря радио-няне. Но в этот день, вместо привычного: «Ши-инни», я услышала из динамика хлопки в ладоши – сигнал, к которому Арти пока не прибегал. Быстро примчавшись в его комнату, я прикоснулась к плечу мальчика, показывая, что я рядом. Прекратив хлопать в ладоши, он возбуждённо обратился ко мне:
«Что это? Что это?»
«Где?» – не поняла я.
«Там! – Рука мальчика махнула в сторону окна. – Не так, как всегда! Что это?»
«Как всегда – это вот так?» – спросил Кристиан, и плотное жалюзи опустилось на окно, погружая комнату в полумрак.
«Да. Что это было?»
«Это был свет», – я, наконец, догадалась, что имел в виду Арти, и слёзы радости потекли по моим щекам. Арти начал видеть. Нет, я, конечно, знала, что это произойдёт, уже не сомневалась ни капельки, но, всё равно, это было неожиданно. И безумно радостно.
«Свет, – Арти повторил незнакомый жест. – Красиво».
Кристиан снова нажал на кнопку пульта, который держал в руках, и комнату вновь залило утреннее солнце. Арти заулыбался.
«Красиво! Свет! – и он чётко повернул лицо в сторону окна. Он смотрел! Его взгляд, впервые в жизни, был направлен на то, что для него пока было просто светлым пятном. Прежде неподвижные и бесполезные зрачки нашли свою цель.
– Тише, Джинни, не плачь, – обнимая меня, шепнул Кристиан. – Всё хорошо, всё так, как и должно было быть.
– Я знаю, – шмыгая носом, кивнула я, наблюдая, как Арти то закрывает глаза ладошками, то снова открывает, найдя для себя новую забаву. – Просто… Он видит, Кристиан!
– Пока его зрение восстановилось, дай бог, на пару процентов, – улыбнулся мой муж. – Но это уже началось, и теперь не остановится. Погоди, я сейчас.
Он вышел, и вскоре вернулся с маленьким фонариком. Попросив
– Не понимаю. Зрачок должен сокращаться, но этого нет.
У меня сердце замерло от его слов. С Арти что-то не так? Но он же увидел свет.
– Дай-ка, я посмотрю, – и неизвестно откуда появившийся Джеффри отстранил Кристиана и сам заглянул в глаза Арти, включая и выключая фонарик. Потом улыбнулся, глядя на моё встревоженное лицо.
– Не пугайся, Джинни, всё в порядке. Зрачок Арти сокращается, но столь слабо, что твой глаз, Кристиан, этого пока уловить не в состоянии. Но я это вижу, и весьма отчётливо. Процесс начался. Просто малыш ещё не видит свет так, как мы, для него это пока тёмно-серое пятно, чуть светлее привычной ему темноты. Обычный глаз разницы и не заметил бы, но для Арти это нечто новое и неведомое. И, что самое замечательное – он начал фокусировать взгляд, пусть пока просто в нужном направлении, значит, атрофировавшиеся без работы мышцы глаз тоже восстанавливаются. Ну, удачи вам, я буду заглядывать.
С этими словами Джеффри исчез так же внезапно, как и появился. А мы остались, радуясь этому небольшому, но в то же время огромному шагу Арти к выздоровлению.
В следующую пару дней любимыми игрушками Арти стали лампы, выключатели, фонарик, подаренный ему Кристианом, пульт от жалюзи. Он мог часами включать и выключать свет, наслаждаясь получающимся эффектом. При этом то, что он видел, становилось для него всё ярче и ярче, вызывая всё новый восторг. К концу второго дня даже я могла заметить лёгкое сокращение зрачка Арти от падающего на него луча света. Конечно, до полного выздоровления было далеко, к тому же мальчику ещё предстояло научиться пользоваться своим обретённым зрением, что тоже требовало времени, но лиха беда начало. Справимся.
Спустя ещё три дня, когда Арти начал различать, пусть и очень смутно, крупные предметы, точнее – их силуэты, и гуляя возле дома, мог определять, а главное, огибать препятствия, я предложила прогуляться к большому дому, навестить Лаки, которого мы не видели уже пару дней.
Когда мы уже подходили к дому, из дверей, с радостным лаем, вылетел Лаки и бросился к нам. И вдруг Арти вздрогнул и испуганно вцепился в меня. Я тут же присела на корточки, обнимая малыша, удивлённый Лаки, поскуливая, ткнулся носом в его ручку и был тут же обнят. То есть, испугался Арти не Лаки, даже если и разглядел бегущую к нему собаку, в чём я сомневалась, испугало его что-то другое.
«Что случилось?» – попыталась я выяснить у мальчика, который одной рукой обнимал за шею собаку, а другой продолжал цепляться за мою футболку. Освободив ту руку, которой держался за меня, он ответил:
«Странное», – и помахал рукой. Этот жест не имел ничего общего с языком глухонемых, это был просто жест растерянности, указывающий на окружающее пространство, где, видимо, и находилось это «странное». И как же мне выяснить, что это такое, если у Арти нет для этого слов? Я переглянулась с Кристианом и увидела у него такой же растерянный взгляд, какой, видимо, был и у меня.