Место, которое зовется домом
Шрифт:
– Я думаю, Клара, вы и с этой девочкой найдете общий язык.
– А если не найду?
Ведь нельзя же, как на рынке, вернуть ребенка обратно – точно не понравившуюся лошадь в прежнее стойло?
Мисс Бриджес сказала, что недавно слушала по радио одну передачу, она называется «Радости усыновления», и вел ее «этот очаровательный Дональд Бёртон», и он так проникновенно говорил, что на следующий день у них в Совете телефоны детского департамента звонили не умолкая. Всем хотелось усыновить какого-нибудь симпатичного умненького ребенка. А сотрудники недоумевали, с чего это вдруг возникла такая волна заинтересованности.
– И что, кто-то из звонивших действительно стал оформлять документы? – поинтересовалась Клара, но мисс Бриджес в ответ
Хотя, может, и слава богу? Трое трудных детей – это, пожалуй, было бы слишком.
– Ясное дело, что вы не понимаете, – пробормотала мисс Бриджес, стараясь не смотреть на Клару, – но так уж вышло…
Кларе показалось, что мисс Бриджес как бы пятится от нее, уходит от разговора. А ведь она всегда относилась к ней с таким сочувствием (если бы не мисс Бриджес, то в прошлом году Клара просто не знала бы, как ей жить дальше). Клара уже хотела что-то прибавить, но тут мисс Бриджес объявила, что она вообще больше Шиллинг-Грейнджем не занимается и все свои обязанности передаст мисс Купер, своей коллеге по детскому департаменту. И пояснила, что долгое время несла двойную нагрузку, занимаясь не только детскими учреждениями, но и кладбищами, и проблемы последних теперь отнимают у нее столько времени, что от Шиллинг-Грейнджа ей пришлось отказаться. Хотя, сказала она, это был не совсем ее выбор и она готова по-прежнему помогать Кларе, только теперь уже не как сотрудник Совета, наделенный официальными полномочиями, а чисто по-дружески, то есть всегда готова в трудную минуту подставить плечо, в которое заодно можно и выплакаться. Это известие – и еще то, что нового мальчика ей, похоже, не доверили, – стало для Клары тяжким ударом. У нее было такое ощущение, словно ее понизили в должности.
Она спросила, что по этому поводу думает мисс Бриджес, и та горячо отвергла все подобные предположения и твердо заявила:
– Я, например, о вас очень высокого мнения! И потом, вам ведь, по-моему, мисс Купер нравится, не так ли?
Мисс Купер жила в Колчестере, с кем-то напополам снимая там дом. И Кларе порой казалось, что мисс Купер живет именно так, как и ей самой когда-то хотелось жить – если бы война не сбила ее с пути. Мисс Купер всегда ходила на танцы. Иногда такие вечера растягивались на всю ночь, и это означало, что на следующий день она, сидя за рабочим столом, будет без конца пить воду из чашки, а с потенциальными усыновителями будет беседовать раздраженным тоном, точно больная медведица. Это правда, Кларе она действительно нравилась, но все же была далеко не такой уютной, как мисс Бриджес, которая всегда умела по-матерински утешить Клару. Хотя сегодня все было иначе. Мисс Бриджес даже чаю выпила всего одну чашку, после чего со скрежетом отодвинула стул и встала из-за стола, а ведь обычно она выпивала по крайней мере чашки две-три. Неужели теперь все действительно настолько переменилось?
– Ну, мне пора.
– У вас что-то случилось? – Нет, перемены и впрямь были налицо.
Мисс Бриджес лишь одарила ее улыбкой ярмарочной «тетушки Салли» [2] .
– Нет, просто деловые встречи.
– По поводу чего?
Мисс Бриджес тут же поджала губы. И Кларе тоже пришлось прикусить язык. Неужели ей теперь и поговорить с мисс Бриджес больше нельзя?
Мисс Бриджес надела пальто и водительские перчатки и лишь после этого соизволила ответить, буркнув:
2
«Тетушка Салли» – кукла с дыркой во рту, использовалась для одноименной игры – нужно было палочкой попасть в отверстие во рту. – Прим. ред.
– Просто ищем разные способы, чтобы сэкономить деньги. Все как обычно.
Деньги, деньги, деньги. Деньги – вот вечная ложка дегтя в бочке меда. Каждый раз, когда кажется, что уже все, ты уже выжат до последней капли, они возвращаются и выжимают из тебя еще немного.
– И с кем вы теперь эти способы ищете?
Мисс Бриджес явно не хотелось продолжать разговор на эту тему.
– С мистером Хортоном…
Мистер Хортон был инспектором детских учреждений. Клара и припомнить не могла, чтобы мисс Бриджес когда-либо раньше с ним сотрудничала, зато хорошо помнила, как часто и с каким удовольствием мисс Бриджес на него жаловалась. Уже одного того, утверждала она, что он любит играть в шары и живет вместе с мамой, достаточно, чтобы заподозрить в нем военного преступника.
– О, как вам не повезло! – улыбнулась Клара, надеясь, что они смогут вновь объединиться хотя бы на почве неприязненного отношения к мистеру Хортону. Но мисс Бриджес не откликнулась, лишь еще сильней покраснела, и Клара решила спросить: – Надеюсь, он не станет заставлять вас играть в шары?
Мисс Бриджес вздрогнула, словно ее укололи булавкой для шляп, и несколько раз беззвучно открыла и закрыла рот, точно золотая рыбка, и лишь потом строго заметила:
– Клара… вам не следует говорить в таком тоне об уважаемом чиновнике довольно высокого ранга.
И это говорит та женщина, которая всего месяц назад запросто могла напялить себе на голову стеганый чехол для чайника и спеть на мотив солдатской песенки [3] «долог путь до мистера Соммерсби»? (Именно мистер Соммерсби в настоящее время возглавлял детский департамент!) И ведь это было совсем недавно, на вечеринке по тому случаю, что Кларе разрешили остаться в Грейндже!
Сейчас же мисс Бриджес, прижимая к груди папку с документами, решительно заявила:
– Не провожайте, я знаю, где выход.
3
Имеется в виду известная песня-марш «Долог путь до Типперери» (It’s a long way to Tipperary), написанная в 1912 г. и очень популярная во время Первой мировой войны. Типперери – город в Ирландии.
Остаток утра тянулся ужасно медленно, как это бывает только по воскресеньям. С каким-то неловким чувством Клара оставила новых девочек в гостиной, а сама занялась неотложными домашними делами, но никак не могла перестать думать о том, как сильно мисс Бриджес переменила свое отношение к ней. А ведь она всегда была так к ней добра, всегда старалась ее подбодрить. И часто повторяла, что теперь «они – команда и смогут вдвоем противостоять хоть целому миру». Но теперь Кларе казалось, что мисс Бриджес перешла в другую команду.
Ну, хорошо, решила она, может, мисс Бриджес была попросту чем-то расстроена? Или ей неприятно говорить о том, что она больше не является главным куратором Грейнджа в Совете? Вполне возможно, что резкость ее тона и была связана именно с этим обстоятельством.
Вернувшись в гостиную, Клара застала новеньких в прежних позах: Ивлин, скрестив ноги, сидела на ковре и забавлялась с картами, а Джойс лежала, укрытая одеялом, и с мрачным видом смотрела куда-то в пустоту. Пожалуй, даже натурщицы в мастерской художника не смогли бы оставаться в одном положении так долго. С одной стороны, это, наверное, было даже неплохо, но Клара все же сочла подобную неподвижность весьма странной. Тишину в гостиной нарушал лишь шелест карт, тасуемых Ивлин.
Первой где-то в начале четвертого вернулась домой Морин. Она вихрем пронеслась мимо Клары и, прыгая через две ступеньки, взлетела наверх, поздоровавшись на бегу. Примерно две недели назад Морин начала работать в юридической конторе «Робинсон, Брауни и Уайт», разместившейся всего в сотне ярдов от Грейнджа в роскошном особняке с греческими колоннами, сводчатыми потолками и портретами короля Георга в каждой комнате. Морин стала для троих солиситоров незаменимой помощницей, и они называли ее своей «девочкой Пятницей», хотя секретарские обязанности она исполняла не только по пятницам, но и во все остальные дни недели после школы с четырех до шести.