Место назначения неизвестно (др. перевод)
Шрифт:
– Да, действительно, – согласилась мисс Хетерингтон и с легкой завистью добавила: – Конечно же, не следует тратить деньги на сувениры. Эти ограничения ввозимой суммы так невыносимы!
Глава 7
Хилари надеялась избежать экскурсии по старому Фесу в мрачной компании мисс Хетерингтон. К счастью, миссис Бейкер пригласила ту поехать с ней на экскурсию на машине. Поскольку американка дала понять, что намерена оплатить машину, мисс Хетерингтон, дорожные средства которой убывали с тревожащей быстротой, охотно приняла приглашение.
Экскурсия началась прямо с террасы, оттуда они спустились вниз через сады, пока не дошли до огромной двери в стене в самом низу холма. Гид достал ключ невероятного размера, отпер дверь, которая открывалась медленно и с натугой, и предложил Хилари войти.
Это было все равно что шагнуть в иной мир. Вокруг были только стены старого Феса. Узкие извилистые улочки, высокие стены, иногда через дверной проем можно было мимолетно узреть внутренний дворик, а вокруг двигались навьюченные ослы, мужчины с тюками на плечах, мальчишки, женщины с закрытыми или открытыми лицами; здесь кипела тайная жизнь марокканского города. Бродя по узким улицам, Хилари забыла обо всем остальном: своей миссии, своем горестном прошлом, даже о себе самой. Она вся обратилась в слух и зрение, живя и странствуя в мире грез. Единственной помехой был гид, который говорил без умолку и заманивал ее в разного рода лавки, куда у нее не было особого желания заходить.
– Вы посмотреть, леди. Этот человек иметь прекрасный вещи, очень дешево, очень старинно, подлинный мавританский работа. Он иметь платья и шелка. Вы нравься очень красивые бусы?
Вечное стремление Востока продать что-либо Западу пережило века, но даже оно не могло спугнуть очарование Феса для Хилари. Вскоре она потеряла всякое чувство направления или местонахождения. Здесь, среди городских стен, женщина понятия не имела, идет ли она на север или на юг, и не шагает ли по тем самым улицам, по которым уже проходила. Она изрядно устала к тому моменту, как гид сделал финальное предложение, очевидно, входившее в стандартный план экскурсии.
– Я вести вас в очень хороший дом, просто превосходный. Там мои друзья. Вы пить там мятного чаю, а они казать вам множество красивый вещи.
Хилари опознала хорошо известную уловку, которую описывала ей миссис Келвин Бейкер. Однако женщина была не прочь увидеть все, что ей предложат посмотреть. Она пообещала себе, что завтра пойдет в Старый Город одна и будет бродить здесь без гида, надоедающего своей болтовней. Но сейчас Хилари позволила ему проводить ее через ворота и вверх по извилистой тропке, уводящей за городские стены. Наконец они оказались в саду, который окружал приятного вида домик, выстроенный в местном стиле.
Здесь, в большой комнате с прекрасным видом на город, ее пригласили сесть за маленький кофейный столик. И конечно же, принесли стаканы с мятным чаем. Для Хилари, не любившей чай с сахаром, это превратилось в настоящее испытание. Но когда она отринула мысль о том, что это чай, и постаралась думать о нем как о нового вида лимонаде, ей удалось выпить его почти с наслаждением. Не меньше она наслаждалась, рассматривая коврики, бусы, занавеси, вышивки и прочие вещицы, и даже приобрела одну-две мелочи, скорее из вежливости, чем по какой-либо иной причине. Потом неутомимый гид заявил:
– Я иметь машину прямо тут и брать вас на славный короткий езда. Один час, не больше, вы видеть красивый пейзаж, а потом назад в отель. – И добавил с уместной тактичностью: – Эта девушка вести вас сначала в очень хороший дамский туалет, очень чистый.
Девушка, подававшая чай, стояла рядом, улыбаясь. Она подтвердила, старательно выговаривая английские слова:
– Да-да, мадам, идти со мной. У нас хороший туалет, о да, очень чистый. Как в отеле «Ритц». Как в Нью-Йорке или Чикаго. Ты смотри!
Слегка улыбнувшись, Хилари последовала за девушкой. Туалет едва ли стоил тех похвал, что ему расточали, но, по крайней мере, в нем можно было смыть воду. Наличествовала также раковина для мытья рук и маленькое потрескавшееся зеркало, которое так искажало отражение, что Хилари едва не отпрянула в испуге при виде собственного лица. Вымыв руки и вытерев их собственным носовым платком, поскольку полотенце не внушало особого доверия, она собралась выйти.
Однако дверь туалета почему-то оказалась заперта. Хилари повернула и подергала ручку – но тщетно, та не двигалась. Женщина решила, что ее заперли снаружи на замок или засов, и рассердилась. Какой смысл был закрывать ее здесь? Затем она заметила в углу помещения другую дверь, подошла и нажала на ручку. На этот раз дверь открылась без труда, и Хилари шагнула в проем.
Она оказалась в маленькой, восточного вида комнате, куда свет попадал лишь сквозь узкие щели почти под потолком. На низком диване сидел и курил низкорослый француз, которого она повстречала в поезде, – мсье Анри Лорье.
Он не поднялся, чтобы поприветствовать ее, а просто сказал – и тембр его голоса был несколько иным, чем прежде:
– Добрый день, миссис Беттертон.
На миг Хилари застыла неподвижно, скованная изумлением. Так значит, вот оно! Потом она собралась с мыслями. «Именно этого ты и ожидала. Действуй так, как действовала бы она». Хилари шагнула вперед и с нетерпением спросила:
– У вас есть новости для меня? Вы можете мне помочь?
Он кивнул, затем неодобрительно произнес:
– В поезде, мадам, вы проявили непонятную тупость. Возможно, вы чересчур привыкли к разговорам о погоде.
– О погоде?
Она смотрела на него в замешательстве. Что он говорил о погоде тогда, в поезде? Холод? Туман? Снег?
Снег. Об этом шептала Олив Беттертон, умирая. И еще читала глупый детский стишок – как он звучал?..
Снег, какой прекрасный снег – погляди, погляди!
Поскользнулся и упал? Отряхнись, да и иди.
После секундного замешательства Хилари повторила его сейчас.
– Именно так. Почему вы не сказали этот отзыв немедленно, как вам было приказано?
– Вы не понимаете. Я была больна. Я попала в авиакатастрофу, а потом – в больницу с контузией. Это повлияло на мою память, причем во всех отношениях. Все, что было давно, кажется совершенно ясным, но в недавнем прошлом зияют ужасные пробелы… отсутствуют целые куски. – Она поднесла руку ко лбу и без труда сымитировала дрожь в голосе. – Вы не понимаете, насколько это страшно. Мне все время кажется, что я забыла нечто важное – нечто действительно важное… И чем больше я стараюсь вспомнить это, тем дальше оно от меня ускользает.