Место назначения неизвестно (др. перевод)
Шрифт:
– Я знаю. – Посетитель быстро перечислил полдюжины жертв и многозначительно добавил: – Всё это были ученые.
– Да.
– Они ушли за «железный занавес»?
– Существует такая вероятность, но мы не знаем точно.
– Но они скрылись по собственной воле?
– Даже это трудно сказать, – признал Джессоп.
– Считаете, это не мое дело?
– О, прошу вас…
– Но вы правы. Это дело представляет для меня интерес только из-за Беттертона.
– Прошу меня простить, но я не совсем понимаю ваш интерес, – произнес Джессоп. – В конце концов, вы были всего лишь свояками, а не кровными родственниками.
– Это верно.
Джессоп тоже поднялся.
– Сожалею, что мы ничем не смогли вам помочь, – сказал он, – но уверяю вас, что мы в полном неведении. Если я что-нибудь узнаю, могу ли я связаться с вами?
– Обратитесь в посольство США, они меня найдут. Благодарю вас.
Он вновь отвесил формальный поклон. Джессоп нажал кнопку на столе. Майор Глидр вышел. Хозяин кабинета поднял трубку.
– Попросите полковника Уортона пройти в мой кабинет.
Когда тот вошел, Джессоп известил его:
– Дело сдвинулось с мертвой точки – наконец-то.
– Каким образом?
– Миссис Беттертон хочет поехать за границу.
Уортон присвистнул.
– Собирается воссоединиться с муженьком?
– Надеюсь, что так. Она предъявила весьма кстати оказавшееся при ней письмо от своего врача. О том, что ей срочно нужен отдых и полная смена обстановки.
– Звучит неплохо!
– Хотя, конечно, это может быть и правдой, – предупредил его Джессоп. – Просто констатация факта.
– Мы не можем опираться на подобную вероятность, – сказал Уортон.
– Нет. Должен сказать, она сыграла роль вполне убедительно. Ни на момент не вышла из образа.
– Полагаю, вы больше ничего от нее не узнали?
– Один едва заметный след. Та женщина, Спидер, с которой Беттертон обедал в «Дорсете»…
– И что?
– Он не сказал жене об этом обеде.
– Ого. – Уортон задумался. – Считаете, на это следует обратить внимание?
– Вполне возможно. Кэрол Спидер ранее попадала в поле зрения Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности. Она была оправдана, но тем не менее… да, тем не менее она была – или считалось, что была, – в чем-то таком замешана. Это может оказаться возможным контактом. Единственным, который мы пока что обнаружили в деле Беттертона.
– А что насчет контактов миссис Беттертон – любых возможных, которые могли побудить ее отправиться за границу?
– Никаких личных контактов. Вчера она получила письмо от поляка, двоюродного брата первой жены Беттертона. Он только что был здесь, выспрашивал у меня подробности.
– И как он вам?
– Какой-то ненастоящий, – признался Джессоп. – Очень иностранный, очень вежливый, весь такой «в общем и целом», и до странного неподлинный как личность.
– Думаете это и был контакт, заставивший ее уехать?
– Возможно. Я не знаю. Он поставил меня в тупик.
– Намерены вести за ним наблюдение?
Джессоп улыбнулся.
– Да. Я нажал кнопку дважды.
– Да вы просто старый паук со всеми своими штучками… – Уортон вновь вернулся к деловому тону: – Итак, по какой форме проводим?
– Думаю, по форме «Дженет» и как обычно. Испания или Марокко.
– Не Швейцария?
– В этот раз – нет.
– Мне казалось, что в Испании или Марокко им было бы сложно действовать.
– Не следует недооценивать наших противников.
Уортон с отвращением щелкнул ногтем по папке с отчетами.
– Практически единственные две страны, где не видели Беттертона, – досадливо бросил он. – Что ж, положимся на это. Бог мой, если и на этот раз мы потерпим неудачу…
Джессоп откинулся на спинку кресла и произнес:
– Я так давно не был в отпуске… Я очень устал от этого кабинета. Мне не помешала бы небольшая заграничная поездка…
Глава 3
– Рейс номер сто восемь на Париж. «Эр Франс». Проходите, пожалуйста.
Пассажиры в зале ожидания аэропорта Хитроу начали подниматься с мест. Хилари Крэйвен взяла свой чемоданчик «под крокодилову кожу» и вместе с остальными вышла на бетон взлетного поля. После тепла транзитной зоны ветер обжигал кожу холодом.
Хилари вздрогнула и поплотнее запахнулась в шубку. Следом за другими пассажирами она пошла туда, где ждал их самолет. Вот оно! Она улетает, сбегает! Прочь от серости, от холода, от мертвого глухого страдания. Побег к солнцу, к синим небесам, к новой жизни. Она оставит позади всю эту ношу, этот мертвый груз горя и разочарования. Хилари поднялась по трапу самолета и пригнула голову, входя в салон. Стюард проводил ее к обозначенному в билете месту. Впервые за несколько месяцев Хилари наслаждалась отсутствием боли, которая была настолько острой, что ощущалась почти физически. «Я уйду от этого, – с надеждой произнесла она про себя. – Я уйду от этого».
Рев и содрогание самолета наполнили ее душу восторгом. В этом ощущалось некое стихийное буйство. «Приличное горе – самое худшее, – думала она. – Серое и безнадежное. Но теперь я сбегу от него».
Самолет мягко покатился по рулежной дорожке.
– Пристегните, пожалуйста, ремни, – объявила стюардесса.
Самолет сделал разворот и замер в ожидании сигнала к взлету. Хилари размышляла: «Быть может, самолет упадет… А может быть, так и не оторвется от земли. И тогда все закончится, тогда и решится все».
Промедление у начала взлетной полосы длилось, казалось, целую вечность. Ожидая сигнала к побегу на свободу, Хилари нелогично думала: «Я никогда не улечу, никогда. Я останусь здесь… останусь узницей…»
Наконец-то!
Взревев двигателями, самолет двинулся вперед. Он мчался по полосе все быстрее и быстрее. «Он не взлетит, – думала Хилари. – Он не сможет… это конец всему». О, кажется, они уже поднялись в воздух. Возникало ощущение, что не самолет взлетает, а земля опускается, проваливается вниз, оставаясь вместе со своими проблемами, разочарованиями и горестями позади ревущего творения, так гордо взмывающего в облака. Они поднялись, заложили круг, и аэропорт внизу был похож на нелепую детскую игрушку. Забавные крошечные дорожки, странные малюсенькие железнодорожные пути с игрушечными поездами на них. Ничто из этого не имело значения, потому что все было таким нелепым, умильно-маленьким и неважным. Теперь внизу были только облака – плотная серовато-белая масса. Должно быть, они уже летят над Ла-Маншем. Хилари откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Побег. Побег. Она покинула Англию, покинула Найджела, покинула маленький скорбный холмик земли над могилой Бренды. Все это осталось позади. Она открыла глаза и закрыла снова с протяжным вздохом. Она спала…