Место назначения неизвестно (др. перевод)
Шрифт:
– Вы это сделаете?
– Да. Почему бы и нет?
– В таком случае, – произнес Джессоп, неожиданно энергичным движением поднимаясь с кресла, – нельзя терять ни минуты.
Глава 4
На самом деле в больнице не было холодно – но ощущение холода не уходило. Воздух пах антисептиками. Время от времени из коридора доносилось позвякивание стекла и инструментов, когда мимо провозили тележку. Хилари Крэйвен сидела на тяжелом металлическом
На постели, кажущаяся почти бесплотной в приглушенном свете, лежала без сознания Олив Беттертон, голова ее была перевязана. С одной стороны от кровати стояла медсестра, с другой – врач. Джессоп сидел на стуле в дальнем углу палаты. Врач обернулся к нему и заговорил по-французски:
– Теперь уже остается недолго. Пульс быстро слабеет.
– И она не придет в себя?
Француз пожал плечами.
– Этого я сказать не могу. Может быть, и придет, в самом конце.
– Вы ничего не можете с этим сделать? Какие-нибудь стимуляторы?
Врач покачал головой и вышел. Медсестра последовала за ним. Ее место заняла монахиня, которая встала у изголовья кровати и замерла там, перебирая четки. Хилари взглянула на Джессопа и, повинуясь его указующему взгляду, подошла к нему.
– Вы слышали, что сказал врач? – тихо спросил он.
– Да. Что такого вы хотите ей сказать?
– Если она придет в себя, я хочу узнать всю информацию, какую она способна поведать, – любые пароли, знаки, сообщения, что угодно. Вы понимаете? Она скорее заговорит с вами, чем со мной.
Хилари неожиданно гневно выпалила:
– Вы хотите, чтобы я допрашивала умирающего человека?
Джессоп склонил голову набок, словно птица, которую он так напоминал.
– Так вот как вы на это смотрите, – задумчиво произнес он.
– Да, именно так.
Он оценивающе смотрел на Хилари.
– Хорошо, тогда можете говорить и делать то, что вам захочется. Что касается меня, то я не питаю никаких угрызений совести. Вы это понимаете?
– Конечно. Это ваш долг. Вы можете расспрашивать, о чем хотите, но не просите меня это делать.
– Вы вольнонаемный агент.
– Есть один вопрос, который нам нужно решить. Скажем ли мы ей, что она умирает?
– Не знаю. Мне нужно это обдумать.
Хилари кивнула и вернулась на свое место возле кровати. Теперь ее душу переполняло сострадание к женщине, которая лежала здесь в преддверии смерти. Женщине, которая пустилась в путь, чтобы воссоединиться с мужчиной, которого любила. Или же это было не так? «Может быть, она ехала в Марокко лишь затем, чтобы найти хоть немного покоя, чтобы скрасить время в ожидании хоть каких-нибудь определенных новостей – жив ли ее муж или мертв?» – гадала Хилари.
Время шло. Миновало почти два часа, прежде чем щелканье четок монахини прервалось, и она произнесла, негромко и бесстрастно:
– Ее состояние изменяется. Мне кажется, мадам, конец близок. Я позову доктора.
Монахиня вышла из палаты. Джессоп подошел и встал у стены с другой стороны от кровати,
– Где…
Это слово сорвалось с почти недвижных губ в тот момент, когда в палату вошел врач. Он взял пациентку за руку, нащупывая пульс, и замер у кровати, глядя на умирающую сверху вниз.
– Вы в больнице, мадам, – ответил он. – Самолет потерпел крушение.
– Самолет? – словно в полусне повторила она за ним слабым голосом, почти без дыхания.
– Вы кого-нибудь хотели повидать в Касабланке, мадам? Мы можем кому-либо сообщить?
Ее глаза с трудом сфокусировались на лице врача.
– Нет, – выговорила женщина и снова перевела взгляд на Хилари. – Кто… кто…
Хилари склонилась над ней и заговорила, ясно и отчетливо:
– Я тоже прилетела из Англии… если я чем-то могу помочь вам, пожалуйста, скажите мне.
– Нет… ничем… ничем… разве что…
– Да?
– Ничем.
Ее глаза снова моргнули и так и остались полуприкрытыми. Хилари подняла голову и встретила повелительный взгляд Джессопа, но лишь твердо покачала головой в ответ.
Джессоп шагнул вперед и встал рядом с врачом. Глаза умирающей женщины раскрылись, в них внезапно вспыхнуло осознание.
– Я знаю вас, – произнесла она.
– Да, миссис Беттертон, вы знаете меня. Вы можете что-либо сказать мне о своем муже?
– Нет.
Ее веки снова сомкнулись. Джессоп молча повернулся и покинул палату. Врач взглянул на Хилари поверх кровати и очень тихо промолвил:
– C’est la fin! [4]
Но умирающая снова открыла глаза, с видимым трудом обвела взглядом помещение, потом посмотрела прямо на Хилари, чуть заметно шевельнула рукой, и та инстинктивно взяла в ладони ее мертвенно-белую холодную кисть. Врач пожал плечами, наклонил голову и вышел. Две женщины остались наедине. Олив попыталась заговорить:
4
Это конец! (фр.)
– Скажите мне… скажите…
Хилари знала, о чем та хочет спросить, и неожиданно четко поняла, как ей следует действовать. Она склонилась над искалеченной женщиной и ответила ясным, полным сочувствия голосом:
– Да, вы умираете. Вы это хотите знать, верно? Теперь послушайте меня. Я хочу попытаться найти вашего мужа. Вы хотите что-нибудь передать ему через меня, если мне это удастся?
– Скажите… скажите ему… остерегаться. Борис… Борис… опасен…
Ее речь прервалась, дыхание задрожало. Хилари наклонилась поближе.