Место в будущем
Шрифт:
Следуя по карте, я спустился на два этажа вниз, и обнаружил, что вся станция шарообразна и намного меньших размеров, чем «столица» Энцелада. Здесь было довольно тепло, по сравнению с местом моего прибытия, но я все еще не мог понять, почему же здесь так темно.
Я дошел до нужного места, где, стоило мне только подойти, в стенку справа уехала металлическая дверь. За ней был вестибюль, снова с лифтами и другими входами, аналогичный увиденным. Направившись в нужную дверь, открылась и она. Я увидел перед собой тесноватый кабинет и элегантную женщину в возрасте за пустым столом.
– Заходите, пожалуйста. – сказала она, встав и указав мне на стул перед столом.
– Свиридов Роман Георгиевич. – я вставил в ее речь, стараясь показаться максимально дружелюбным и коммуникабельным.
– Ах, да, точно. Меня зовут Каори Китакадзе. Вы можете называть меня Китакадзе-сан. Насколько я понимаю, Вы, Роман Георгиевич, уже прошли собеседование ранее, верно?
– Ну да, причем не один раз. – слегка усмехнулся я.
– Замотали вас по бюрократическим конторам, наверное, – шутливо заволновалась эта женщина, посмотрев мне прямо в глаза.
– Хм, да. – ответив, мне стало не по себе. Сложилось четкое ощущение, будто бы передо мной сидит моя бабушка.
– Ну, что ж, тогда спешу Вас обрадовать: этот кабинет последний. И одновременно самый короткий.
Сейчас же женщина зашевелилась в поисках каких-то вещей в ящиках стола.
– Вот. Это ключи от вашей квартиры, ваш пропуск на территорию объекта… хотя это может Вам и не понадобиться. И мои советы на первое время. – достав все это, она закрыла ящик и приняла милейший вид, ожидая, когда я откланяюсь.
– Спасибо. А не подскажете, где квартиры находятся? – неловко спросил я, впопыхах рассовывая по карманам вещи. Интересно, что записка будто была написана каллиграфическим пером на какой-то желтоватой бумаге.
– Как выйдете из кабинета, посмотрите направо. Вот в том направлении вы увидите кнопку лифта. Далее, я думаю, разберетесь. Если же нет, приходите – я составлю карту, – женщина так мило улыбнулась мне, что сразу стало понятно, что приходить назад будет очень глупо. Я вышел из кабинета и сразу приметил кнопку вызова лифта: с первого-то взгляда неясно, а вот сейчас она будто бы горит синим пламенем. Клепка в металле – это кнопка, а металлическая пластина слева – фальшпанель, уезжающая в сторону, как и дверь кабинета той дамы.
Ноги, едва поднимаясь и шаркая по полу, на последнем издыхании несли меня к новому пристанищу. Лифт ехал чрезвычайно медленно, будто бы его поднимают десяток бурлаков. Узкий темноватый коридор, представший передо мной, так же казался невероятно длинным. «Где же моя комната» – думал я, мельком осматривая стены, в которых виднелись множественные фальшпанели, видимо – двери чужих комнат. После четырех дверей – по две с каждой стороны – я понял, что мне неизвестно, в какой именно комнате я буду жить. Я медленно развернулся в сторону лифта, но вспомнил, что ключ дистанционный, после чего тут же активировал его и выбрал единственную опцию: «Открыть/Закрыть». Где-то вдали коридора послышался щелчок, и я вышел на его поиски, постоянно нажимая на кнопку. Наконец, я нашел свое гнездышко и поспешил войти, после чего запер дверь.
Интерьер в целом был довольно милым, хотя некоторые детали были неординарны. Можно было сказать, что обстановочка не самая богатая и привлекательная, но по-своему уютная, ни в коем случае не лишенная какого-то своего шарма, который, возможно, я чувствую из-за присутствия здесь в первый раз. Я многое отметил для себя с первых же шагов: скудная декоративная отделка в виде искусственных цветов на письменном столе, какие-то непонятные картинки на стенах и тяжелые шторы на окне. Вот они-то меня и привлекли больше всего. Вернее, не они, а то, что скрывалось за ними – мне было интересно, что же можно было увидеть из этого здания – разве не другие металлические-стеклянные здания, поставленные впритык? В общем-то, мои догадки были верными, но не до конца – слегка раздвинув шторы, передо мной предстал вид на крышу соседнего здания. Из-за того, что я был выше, можно было увидеть строения, расположенные несколько дальше нескольких десятков метров. На самом центре обзора стоял невысокий, но довольно милый небоскреб, напоминающий своей формой ракету. В этом небоскребе, судя по всему, тоже располагаются квартиры, поскольку свет в окнах горел совершенно беспорядочно, да и постоянно выключался и включался. Фоном ко всему этому был, конечно же, купол.
Меня преследовало ощущение, что я нахожусь в каталоге мебельной фирмы в разделе «супер эконом». Окно, кстати, тоже было довольно примечательно, ибо его размеры вызывали уважение: где-то два-три метра в длину и полтора метра в высоту. Не понятно только, зачем шторы во всю стену.
Все не как на Старой Земле. Земля… Родина-мать человечества – его клетка и его же любимая площадка для игр. Словно животные в зоопарке люди были заперты на планете в надежде на то, что в будущем когда-нибудь родится гений, способный спасти от заточения целый вид. На удивление, такой гений нашелся, а вернее сказать, десятки, сотни и тысячи гениев, имена которых подобны именам богов – звучат повсюду в мире людей и являются прямой отсылкой к объекту поклонения.
Меня всегда интересовало, почему же человеку так важно первенство. Давным-давно называли проливы в честь первопроходцев, позже начали называть астероиды и планеты в честь астрономов, теоремы в честь тех, кто их доказал или выдвинул. Неужели желание распространить свое имя в истории так важно для этих людей? Или это животное желание взять первенство среди своего вида? Естественная потребность в размножении, покрытая тысячами слоев культуры?
Гордость – это животное или человеческое?
Невозможно отрицать, что стремление быть лучшим – это неотъемлемая часть жизни и развития. Вся эволюция построена так, что выжить сможет только лучший. Но первый – лучший? Конечно, если это скачки, то утверждение справедливо. Но первый в очереди на повешение – это разве хорошо? На самом деле, исследователи старых времен не сильно отличались от висельников: не повезло: начался шторм – смерть. Не повезло: реагенты оказались с примесями, прогремел взрыв – смерть. Иной случай, быть первым выжившим. Но разве стоит в таком случае увековечивать имя того, кому лишь соблаговолила леди удача?
Гордость – что же это за явление, заставляющее обезьяну радоваться отсутствию взрыва на поле трупов менее удачливых? Хорошо ли, когда человек излишне горд? Едва ли. Хорошо ли, когда человек лишен гордости? Тем более. Почему тогда во главе «хороших» у людей стоят индивиды, затмившие своей гордостью остальных – все те же счастливчики, вчера молившиеся о спасении, а сегодня хвастающиеся открытием? Дело даже не в том, что горы нужно как-то называть – многое оставлено в памяти человека в виде красивого слова или свойства самого предмета, а не имени любимца фортуны. Быть гордым своей работой – это нормально, но быть гордым случайностью – совсем нет. Кто-то скажет, что открытие тех или иных законов мироздания – это и есть работа, а я вспомню сказку про Ньютона и яблоко.