Место в жизни
Шрифт:
Последние метры Орт прошел в забытьи. Он продирался сквозь цепкие кусты, отталкивал чьи-то прилипчивые руки, толкал плечом тугие двери...
И вдруг резкий свет ударил в глаза. Орт остановился. Впереди, в нескольких шагах, плескалось море, забранное
На площади было полно народу – все свои, портовые. Похоже, докеры не удивились, что среди них вдруг оказался Орт. Не до него было. Люди кричали что-то, суетились. Одни вырывали глыбы булыжника, сооружая баррикаду, другие укрепляли ее досками, сорванными с пакгауза.
Несколько человек хлопотали вокруг дядюшки Леона, раненного в руку.
– Что случилось? – спросил Орт у пробегающего мимо Топеша.
– Стачка! – крикнул тот на ходу и улыбнулся Орту. Орт подошел к Леону.
– Я знал, что ты вернешься к нам, – сказал старый докер и хлопнул Орта по плечу здоровой рукой.
– Кажется, я поспел вовремя, – произнес Орт.
– Не клеится у нас дело, – с досадой сказал Леон, глядя, как двое мальчишек старательно, но неумело пытаются вкатить пустой бочонок на верх баррикады.
Глаза Орта кого-то искали в калейдоскопе знакомых лиц.
– Порядка нет, – продолжал Леон. – Молодняк не обстрелян. Теряются под огнем. Если полиция сумеет разогнать стачку нам несдобровать.
Как бы в подтверждение слов Леона, издалека грянул дружный оружейный залп. Одна пуля ударила
– Мы отступали сколько могли, – сказал старый Леон. – Дальше отходить некуда. Позади море. Нас прижали к молу. Теперь иные норовят убежать, спрятаться, чтобы где-нибудь под кустом переждать бурю. Не понимают, что поодиночке с нами легче всего справиться.
Орт поднял голову и неожиданно для самого себя запел. Так поет стрела, пущенная тугой тетивой. Так поет птица, встречая первый луч солнца.
Песня, сочиненная Ортом, была всем в гавани знакома. В ней говорилось о рыбаке, унесенном шквалом в открытое море, о долгой борьбе с разнузданной стихией, о сорванном парусе и гнущихся веслах. В ней говорилось о зорких глазах, крепких руках и храбром сердце, победившем непогоду.
Люди подхватили песню – так пересохшая пашня впитывает первые капли дождя.
И те, кто норовил было улизнуть под шумок с площади, выбрать местечко потише, подхватывали песню, и взгляд их твердел, а мышцы наливались силой.
Песня умолкла. Орт увидел счастливые глаза Люсинды. Он понял, что мог бы и без Лабиринта определить свое место в жизни. Лабиринт казался смутным, далеким, нереальным. Да полно, был ли он там, в Лабиринте?
– Ты ранен? – с тревогой спросила Люсинда, взяв Орта за руку.
Орт посмотрел на опаленный рукав своей рубашки и ничего не ответил.